Четвертая политическая теория

Против нашего евразийского учения о человеке как об этническом существе существует зловредная атлантистская ересь об индивидууме. Атлантизм говорит так: «Это не человек, и не русский, это только Вася. Как назвали его, таков он и есть. Только Вася, только индивидуум. Принадлежность к расе, к народу, к языку не имеет значения. Сегодня у него такой язык, завтра — другой, сегодня он живет здесь, завтра — там. Но всегда и во всех обстоятельствах он только индивидуум. У него есть карточка, чековая книжка, номер на лбу и на правой руке, штрих-код, ИНН. Вот и всё. А какой он национальности, какой культуры, часть чего он — это второстепенно. Он не часть ни чего, он есть целое». Такое представление о человеке — чисто атлантистское.

Человек — просто условность

Наше представление о человеке — евразийское, и учит оно, что человек есть условность, просто условность. И тогда он может расширять границы своего «я» до бесконечности. Например, вверх, чтобы сказать: «Я — дух». Или вширь, чтобы заявить: «Трое или пятеро людей живут во мне, вот Вася, вот Петя, вот две Маши, может еще кто, или кого-то я зря сюда приплел…». Вот, замечательная широкая душа. Такая широкая жизнь будет! Такой прекрасный опыт. Это расширение человеческих границ и представление о «большом человеке» называется таким ученым термином, как максимальный гуманизм. Человек может расшириться и вниз и горестно провозгласить: «Ну и скот же я!» И тоже будет прав. Имеет право и на свинство.

Евразийское представление о человеке утверждает, что человек есть воплощение своего народа и временное явление, непостоянная величина. Сейчас он «то» и «так», завтра немножко «по-другому». Послезавтра еще «что-то». А вот есть постоянные вещи — это народ и пространство. И вечность, которая живет сквозь нас.

Императив борьбы

Теперь раскроем евразийское представление о политике. Наша задача — бороться и победить атлантизм, сделать ценности евразийства тотальными и общеобязательными. Но именно это наша программа. Мы начинаем путь евразийской борьбы с позиции далеко не триумфальной. У нас огромный потенциал, поскольку евразийскими являются и страна, и пространство, и энергия народной души. Но вместе с тем состояние у нас сейчас далеко не блестящее, поэтому справиться с этой задачей очень трудно. Ставить же ее необходимо. Если у людей, даже в таком стесненном состоянии, не будет глобальных перспектив и глобальной воли, они ничего не сделают.

Говоря реалистично, надо просто бороться с атлантизмом, и если мы сможем бороться эффективно — уже одно это хорошо. В целом же надо стремиться и вовсе упразднить атлантизм и атлантистов. Если получится — замечательно. Не получится, по меньшей мере, разомнемся.

Мы уйдем за горизонт

Границ для нашей деятельности нет, и поэтому когда говорят: «А где вы остановитесь?», правильно отвечать: «Мы нигде не остановимся, никогда не остановимся, потому что евразийство — это открытая философия». Закончим с одним, перейдем к следующему. Это великая идея, подобная Великой России, это великая Евразийская империя, и ее границ мы вообще не собираемся устанавливать. Пусть другие установят нам границы, и, когда мы упремся о них лбом и нам скажут: «Дальше, ребята, вы уже не пройдете» — мы постараемся пройти еще дальше. И пройдем! Вот с такой мыслью надо и жить.

Поэтому для евразийской политики очень важно определение друзей и врагов. Простейшая вещь, но это надо помнить всегда: у нас есть враги. Безусловно, это атлантисты. У нас есть друзья — это мы сами и те, кто на нас похож. А на нас похожи очень многие, поскольку если евразийство точно понять, станет ясно, что речь идет не о каком-то отдельном движении, какой-то отдельной философии, речь идет об огромных нациях. Речь идет о людях, о ваших родственниках, о ваших родителях. Евразийство — это действительно огромное духовное, эстетическое, философское, экзистенциальное и политическое направление.

Трава сквозь асфальт

Каково же евразийское представление о стратегии? Стратегия евразийства направлена на внедрение евразийских принципов повсюду, подобно тому как трава растет сквозь асфальт. Очень важно, что мы не концентрируемся на отдельном, конкретном моменте. Мы движемся во всех направлениях — это сферическое распространение евразийства. Поэтому, если евразийство наталкивается в одном месте на определенные трудности, тут же оно прорастает в другом — так растение пробивается через щель в асфальте: сначала росток, потом дерево. Потом этот огромный блок закатанного асфальта начинает трескаться, расходятся корни — и нет больше асфальта.

Евразийский ковчег