Четвертая стена.

Мне нравился этот город. И, видимо, я нравился этому городу тоже. Иначе никак не объяснить необычную встречу, что мне там была назначена. Однажды вечером на набережной мне шла на встречу до боли знакомая фигура: полненькая темноволосая девушка небольшого роста с каре. На самом деле она не такой уж и полной была: сочная груша — лучшее описание. Ее серо-зеленые глаза были спрятаны под очками прямоугольной оправы с толстыми до жути стеклами, словно без них она ничего не видела. Это была Галя — моя одноклассница. Забавно, но она меня тоже узнала, хотя мой облик изменился со школьных времен.

Мы оба не ожидали подобной встречи, и между нами завязалась беседа. Несмотря на то, что по природе своей она скромная и предпочитает книги компании людей, если есть тема общая, она становится очень болтливой. Я пригласил ее в какую-то кафешку у моря. Мы заказали по латте. Алкоголь она не пьет. Вообще в школе она была типичной зубрилой. Она необычайно умная, но при этом ее самооценка жутко занижена. Как сказал мой институтский товарищ: «Школа убивает личность. Полностью». Я выяснил, что та сменила уже кучу профилей обучения и на данный момент не имеет ничего кроме законченного школьного образования. Обидно… К слову об обиде, я рассказал ей свою историю про тебя, а она как-то осуждающе отреагировала. Собственно, кто бы сомневался…

И тогда я ее спросил: «Галя, ты знаешь меня со школы. Вот скажи мне, какой я человек? Каким ты меня запомнила?». А в ответ я получил что-то вроде этого: «Я не знаю. По сути, мне всегда было все равно на это, как и всем остальным» и так далее. Эти слова меня задели. Я стал задавать больше навязчивых вопросов, чуть ли не устроил допрос. Я и так потерял свой духовный сан, думая, что забыл, кто я есть. А тут узнается, что я, возможно, никогда не знал, кем я был. И вдруг никто не знал об этом тоже…

После разговора, я заплатил за нас двоих, и мы разошлись по домам. Я весь следующий день думал над ее словами. Тупо лежал на кровати и думал, как одержимый. А потом я вспомнил кое-что, что, каким-то образом, могло стать мне оправданием и успокоением. Галя была очень злопамятной. И как-то раз в школе я очень неприятно над ней подшутил, выставив ее посмешищем. Над ней прикалывались целый месяц потом. Это произошло где-то в средней школе, но я не исключал возможности, что она помнила это. И, узнав о моей беде, она решила мне отомстить и подлить масла в огонь, тем самым загнав меня еще больше. Обдумав все, я смог разобраться с этой проблемой — я просто отринул прошлое. Друзья враги — все они мертвы и не более. И ты тоже. Так я решил. Я не должен ориентироваться на «мертвые» факты в вопросе моей личной самоидентификации в настоящем. Так я стал на один шаг ближе к обретению духовного сана и исцелению. А Галю, после того разговора, я больше никогда не видел.

* * *

— Ну и как тебе? — Фелиция спросила меня.

— Что?

— Спать на одном диване с мертвой.

— Некрофилия…

— Некрофилия. Моя изнуренная некрофилия! — пропели мы в унисон и засмеялись. Да, Гражданскую Оборону мы оба знали. В тот же момент заиграла песня «Весна». Когда-то она была нашей с ней песней…

— Фелиция… Слушай, довольно странный вопрос, но… ответь ты мне: «Каким я был человеком?»

— Ты смотришь в зеркало, что видишь там? — она начала повторять слова композиции вместо ответа.

— Морщины, рубцы, улыбка шрам… — продолжил я. Мне уже казалось, что она так отвечает на мои вопросы.

— Ты щуришь глаза, ты давишь зевок, — произнесла она, ожидая моей очереди. Но, поняв, что я промолчу, добавила, — Ты немножечко болен; ты слегка одинок.

— Фелиция, так каким я был человеком тогда?

— Ох… Да какая разница теперь? Ты же сейчас другой человек…

— Это вопрос или утверждение?

— Зависит от тебя. Мне лично, плевать уже, кем ты был. Могу сказать только одно: мне было приятно с тобой тогда. Но до определенного момента. И сейчас мне снова приятно.

— Значит ли это, что я всегда был одинаковым, но просто, в какой-то момент, скажем так, «заболел»?

— Хах! — усмехнулась она и продолжила, — Думай, как хочешь. Мне плевать, Алекс.

— О'кей… Вот сейчас тебе со мной комфортно, так? Тогда спрошу по-другому: кто я сейчас? — я допрашивал ее, пытаясь получить хоть какое-то подобие ответа.

— Любишь же ты все усложнять. Ты — это ты. Тебе этого мало?

И после этих слов я замолчал. Спустя время я, будучи на спине, перевернулся на бок к ней и сказал: «Мне этого достаточно». Мы полминуты где-то лежали так, смотря друг на друга, а когда заиграл припев, запели в один голос:

«В углу икона; бутылки вдоль пола.
И я почти не выхожу из дома.
И ты все реже выходишь тоже.
И мы все ближе, и мы все сможем.
Слегка кусаю нательный крестик.
Ты снова рядом, мы снова вместе…»