Четвертая стража ночи

Мой город на Оке,
Ты от столиц вдали.
Здесь спит Сююнбике
В ногах у Шах Али.

Седой гробницы ночь.

Минувших дней дела.
Князей ногайских дочь
Покой здесь обрела.

Край текие[1]

, тропойК Оке из года в год
С утра на водопой
Гусыня строй ведёт.

А окский берег крут.

Красив заречный вид.
Петра придворный шут
Здесь тоже где-то спит.

Балакирев Иван.

Бубенчики, колпак…
Плывёт Окой туман,
Рассеивая мрак.

А век, что клок сенца,

И жизнь – щепоть овса.
Угрюмее свинца
Седые небеса.

Всех, кто велик и мал,

Всех время унесло…
Касимов. Месяц март.
Тридцатое число.

«Всю неделю сыро, хмуро…»

Всю неделю сыро, хмуро,
Не разведрится никак.
По дороге, что на Муром,
И сосняк, и березняк.

От часовенки у трассы,

Где погибли шофера,
Мы всего на четверть часа
По грибы идём с утра.

Гриб пошёл, как очумелый

И как вражеская рать.
Но берём мы только белый,
На иные – наплевать.

Наберём их с полусотни,

Сотня – это самый край.
Перечистим их, посолим,
Приготовим – налетай!

Ах, как вкусно! Как сердечно

И душевно!.. Грибники
Позавидуют, конечно,
Что сейчас мы у Оки,

Где большак идёт на Муром,

Где сосняк и березняк…
Всю неделю сыро, хмуро,
Не разведрится никак.

«Покину дом, переступив порог…»

Где оскорблённому есть чувству уголок…

Александр Грибоедов

Покину дом, переступив порог.
В конце концов, не постарел ещё я!
Где оскорблённым чувствам уголок?
Конечно, это ты, моя Мещёра.

Заречный луг мне храм и мавзолей.

Уйду в ночное, сердце успокою.
Здесь хороша картошечка в золе
Костра над вечереющей Окою.

Когда мне трудно, я спешу сюда

Коней послушать ржание и топот.
Ока петляет… Проводить суда
Всё тяжелей, но помогает опыт

И лоция мелеющей Оки.

В ночи прошли всего два сухогруза.
Рассвета жду, как искренней строки.
Прошу: не оставляй меня, о муза.

«Я в августе спешу скорей…»

Я в августе спешу скорей
В овражный домик,
Где мне подвластны ямб,
                               хорей
И даже дольник.

Невольник, я обрел покой

В овражном доме.
Давно я грезил о такой
Душевной доле.

Я долей этою в тиши

Вполне доволен.
Наточены карандаши,
А с колоколен

Несётся благовест густой —

Звонят. Успенье.
Душой приемлю быт простой:
Начать успел я

Тебе, душа моя, стихи

Светло и грустно.
Вчера – удача! – для ухи
Поймал подуста.

Не густо, да.

            Но – три ерша!
Уха, короче,
Навариста, моя душа,
И даже очень…

В домах на спуске у Оки,

Не зная скуки,
Век доживают старики,
Гостят их внуки.

И я гощу в одном из них,

В каком – не важно.
Пишу стихи, я не ленив
В быту овражном…

«Где храм Ильи-пророка…»

Фаине Игнатьевой