Четвертая высота

– А вчера совсем меня расстроила, – продолжала бабушка. – «Я, говорит, геометрию сдавать не буду. И вообще больше ничего сдавать не буду». – «Как это так – не будешь?!» – говорю. «А я, говорит, на осень попрошу перенести. Осенью заодно с физикой сдам. Всё равно, говорит, лето пропало!»

Бабушка налегла на утюг, и голубое полотно побледнело от прикосновения горячего металла. Утюг, разгораясь, свирепел всё больше и больше, словно он, так же как и бабушка, был зол на Надю.

– Все экзамены на осень? – удивилась Гуля. – Да она же ни за что не сдаст!

– Я и то говорю, не сдаст, вздохнула бабушка. – До слёз меня вчера довела. – Старуха помахала в воздухе утюгом, чтобы немного охладить его. – В могилу меня эта вертушка загонит!

И, смахнув слезу, бабушка в последний раз провела Утюгом по голубой ткани и положила сияющее чистотой платье на кружевное покрывало постели. Из передней послышалось звяканье ключа.

– Вот и она, бессовестная, – сказала бабушка. – И жалко мне её: всё же сиротка, растёт без матери, отец всегда в командировках, вот и делает что хочет…

Надя, кудрявая, лёгонькая, тонконогая, и в самом деле похожая на козу, вбежала в комнату и, поцеловав на бегу бабушку, а потом и Гулю, сразу устремилась к кровати.

– Вот спасибо, бабусенька! Я достала как раз билет на концерт Орловой, и мне необходимо свежее платье. Ах, у меня не бабушка, а чистое золото!

И, подумав, прибавила:

– Конечно, когда не ворчит.

Бабушка только вздохнула и пошла на кухню.

– Ты что это придумала, Надька? – начала Гуля. – Школу бросать, что ли?

– Тебе бабушка уже успела нажаловаться? – спросила Надя. – Я и не думаю бросать школу. А только хочу отложить эти чертовские экзамены на осень. Всё равно осенью надо сдавать физику, заодно сдам уже все предметы.

– Сядешь ты, Надька, на мель со своим «заодно». Давно ли ревела на физике?

– Почему сяду? Подумай сама…

И Надя принялась доказывать Гуле, почему ей нужно перенести экзамены на осень. Во-первых, она так устала за год, что ей ничего не лезет в голову, а за лето она отдохнёт и наберётся сил… Во-вторых, летом в дождливую погоду очень приятно заниматься. (Всё равно, понимаешь, некуда идти!») В-третьих, учителя за лето тоже отдохнут и станут гораздо добрее.

– В-четвёртых, – продолжала Надя, – мне в последнее время вообще не везёт, определённо не везёт! Лучше сейчас и не рисковать.

Гуля слушала её, покачивая головой.

– Знаешь, – сказала она, – плыть вниз по течению очень легко, одно удовольствие. Лодка как будто сама идёт. А попробуй поверни обратно. Тебя захлестнёт так, что не выберешься!

Надя с недоумением смотрела на Гулю.

– Не понимаю, к чему ты это говоришь!.. То лодка, а это экзамен. Совсем разные вещи!

– И вовсе не разные! – с жаром сказала Гуля. – Ты пойми – это ко всему подходит, решительно ко всему. Только дай себе волю, начни жить как легче,

и тебя понесёт так, что не выплывешь. Это надо помнить всю жизнь. Это самое, самое главное!

Гуля до того разошлась, что и не заметила, как в комнату вернулась бабушка. Держа в руке кофейник, она стояла на пороге и слушала Гулю.

– Что правда, то правда, – сказала она наконец. – Я седьмой десяток доживаю, а то же самое слово в слово скажу. Опасно вниз по течению плыть…

– Да ты же никогда и на лодке не каталась! – перебила её Надя.

– Было время – каталась, и побольше тебя, – усмехнулась бабушка.

Из передней донёсся телефонный звонок. Надя опрометью бросилась из комнаты.

– Гуля, это тебя! – послышался её разочарованный голос.

– Меня? – удивилась Гуля.

В телефонной трубке что-то отчаянно трещало и клокотало. Гуля сразу же догадалась, что это звонит Фрося. Фрося всегда кричала в трубку так, будто находилась за несколько тысяч километров от Киева.

– Фросенька, – сказала Гуля, – говори потише, я ничего не разберу…

Фрося стала говорить немножко спокойнее, и Гуля наконец услышала:

– Та біжи ж швидше додому, бо тебе батько вы-клыкае з Москвы! Швидше!

– Папа! – обрадовалась Гуля. – Бегу!

И она чуть не выронила телефонную трубку.

Когда она добежала до дому, сердце у неё билось так, что она не знала, сможет ли сказать отцу хоть бы одно слово. Но междугородная станция позвонила не сразу, и Гуля успела отдышаться.

Она не всё услышала, что говорил ей отец, но разобрала самое главное: он позвонил ей только для того, чтобы поддержать её в трудное время экзаменов.

Милый, знакомый отцовский голос, слабо доносящийся из такой дали, звучал ещё ласковее и мягче, чем всегда.

И Гуля с особенной радостью кричала, нежно поглаживая рукой черную трубку:

– Да, да, держусь, папочка! По физике «отлично». И по литературе «отлично»! Миленький, дорогой мой, спасибо, что позвонил!..

ЕЩЁ ОДНО ИСПЫТАНИЕ

Со ступеньки на ступеньку проходила Гуля всю трудную и крутую лестницу экзаменов. Одна ступенька была пониже, другая – повыше, перед одной приходилось дольше готовиться к подъёму, перед другой – поменьше.

А когда все ступеньки были наконец пройдены, лестница показалась Гуле вовсе не такой уж высокой.

Экзамены были сданы отлично, но отдохнуть Гуле не пришлось.