Четвертая жена синей бороды

— Да, мне было невыносимо больно все эти годы быть в разлуке с вами, — сказала мама, и я ощутила на своей щеке ее горячую слезу. — Ты была еще малышкой, когда, похитив меня, тогда еще слишком юный лорд Вартимор увез меня в этот далекий край. И мне тогда показалось слишком чудовищным его предложение, ведь я воспринимала его как шаловливого и капризного ребенка, заболевшего нервами из-за двойного сиротства. Да, сначала я осуждала его и даже желала смерти, так как сердце мое просто-таки разрывалось от тоски по тебе, моей малышке, и по Андриану — моему горячо любимому мужу. Я плакала, рыдала, я билась, словно птица в клетке и угрожала мальцу расправой, даже попыталась несколько раз подкупить (подаренными им же — мне драгоценностями) слуг лорда. Но все было зря. И я решила принять неизбежное, смириться, чтобы не гневить Бога своим роптанием — ибо это есть худшим из грехов. Я стала молиться, забыв обо всем на свете — и Он меня услышал. Я вдруг ясно поняла страдания этого юноши, которые были, возможно, намного больше моих — ведь я знала, что с вами все хорошо и не оставляла надежд на избавление и возможную встречу со своей семьей. Его же несчастия были невосполнимы. Потеряв родителей, этот тогда еще ребенок, сделался, словно одержим. И я, наконец-то обретя так желаемое спокойствие, покорность, мудрость, смирение — начала молиться также и за него. И, представь себе, — получила сына. Да, я всегда относилась к лорду Вартимору как мать — к своему заблудшему ребенку. Когда же смерти его жен последовали одна за другой, я, увидев в этом карающую руку Господа, попросила Сергея образумиться и отпустить его третью жену, а потом и меня — обратно домой. Но он ни за что не соглашался, держась за меня, наверное, как за последнюю соломинку надежды.

— Ты ею и была для него, мама, — поражаясь силе духа этой женщины, которая даже плен смогла превратить во благо — себе и своему похитителю, я упала на колени, с благодарностью целуя эти руки, сохранившие для меня мужа и сберегшие свою чистоту.

— Нет, что ты, доченька, я вовсе не святая, — мама поцеловала меня в макушку, и помогла подняться с колен, нежно прижимая к себе, — я поступила так, как велело мне мое израненное разлукой сердце.

— Но я бы так не смогла.

— Ты все поймешь только тогда, когда сама станешь матерью. И я так рада, что обрела тебя именно теперь, в час твоего расцвета. А также я благодарна Богу, подарившему мне мудрость. Ибо это не моя, а Его заслуга — что все случилось именно так.

— Я восхищена тобою, — повинуясь внезапному порыву, я сняла со своей шеи кулон и, протянув его самому дорогому для меня человеку, попросила принять. — Эта фамильная драгоценность принадлежит тебе, и я хочу, чтобы наконец-то восстановился порядок наследования, мама.

— А как же ты?

Роняя слезы радости, я посмотрела на золотой браслет фараона на своем запястье и, поняв, что этот "привет" от него — скорей всего, также есть и мощный оберег, улыбнулась в ответ, тихо сказав:

— Синяя птица уже сослужила свою магическую службу. Но — если она мне когда-то еще понадобится, я одолжу ее у тебя, на время. А пока… Мама, я хочу, чтобы то, что принадлежит тебе по праву, охраняло твою драгоценную жизнь и позволило встретиться с тем, кто давно и безнадежно ждет тебя — с моим отцом. И пускай впереди у вас будут еще долгие годы любви и согласия, а кулон станет залогом этого.

ГЛАВА 3 — Под тем самым стогом сена

Через неделю, придя в себя от случившихся перемен, отдохнув и свыкнувшись с новым порядком вещей (посадив в карету также и мою маму), мы с лордом Вартимором, моим мужем, все вместе поехали навестить отца и бабушку.

А там, сыграв еще одну свадьбу, взявшись за руки, пошли с ним вдвоем на ромашковое поле.

И стоит ли говорить, что для второй первой брачной ночи я выбрала именно тот стог сена, под которым так любила отдаваться страсти моя служанка и подруга Альбина, родившая к тому времени свое четвертое дитя.

— Но почему ты решила отдаться мне именно здесь? — снимая со своих плеч роскошный двойной плащ из пурпурного египетского полотна и расстилая его по душистому сену, спросил у меня лорд Вартимор. — Не лучше ли нам будет сделать это в твоей уютной спальне? Я же видел, какой красивый балдахин повесили там твои служанки. Да к тому же там мягкая перина…

— Я не узнаю тебя, лорд Сергей, — упав на пурпурную ткань плаща и игриво расставив ножки, я продемонстрировала законному мужу свое нижнее дамское белье — панталоны, отделанные шелковыми лентами и рюшами, держащиеся на мне с помощью корсета, слишком туго облегающего мою и так слишком тонкую (пока еще) талию.

— И что же во мне переменилось? — низким бархатным голосом спросил загорающийся страстью мужчина, намереваясь присесть рядом со мной.

Но я остановила его властным движением своей руки, запястье которой обвивала золотая цепочка фараона — красивый браслет, который прежде был на шее принадлежащей ему бесшерстной кошки Хет-Ха.