Четвертое июля

– Здравствуйте, – сказала я. – Я ищу доктора Браун.

– Входите. Она сейчас в преподавательской. Меня зовут Майя Эббауд. Я учительница.

– А кто учится в этой школе? – спросила я, двинувшись вслед за ней по темному узкому коридору, за которым оказалась лестница.

– В основном беспризорники – их присылают сюда со всего штата. Можно сказать, здешним ребятам повезло.

Поднявшись, мы увидели ряд небольших классов, холл с телевизором и группы учеников, от самых маленьких до почти взрослых. Конечно, это мало напоминало «Оливера Твиста», но все-таки вид бездомных детишек, лишенных крова и семьи, навел меня на грустные мысли.

Мисс Эббауд покинула меня на пороге светлой и просторной комнаты со множеством окон, где я увидела Кэроли Браун. Она тут же вскочила и поспешила ко мне.

– Линдси! Рада вас видеть.

– Я проезжала мимо и… в общем, решила извиниться за свой неласковый прием.

– О, перестаньте. Я застала вас врасплох, и мы незнакомы. Хорошо, что вы приехали. Хочу вас кое с кем познакомить.

Я предупредила, что не могу остаться надолго, но она заверила, что это займет всего минуту.

Мы спустились на детскую площадку, и моя спутница подвела меня к симпатичной темноволосой девочке лет восьми, которая сидела за столиком под тенистым деревом и играла в «Могучих рейнджеров».[8]

– Это моя дочь Эллисон, – представила Кэроли. – А это тетя Бригид и Мередит, ее зовут Линдси. Она детектив.

Кэроли подчеркнула последнее слово, и девочка взглянула на меня с интересом.

– Я вас знаю. Вы заботитесь о Пенелопе, верно?

– Да, Эли, но лишь на несколько недель.

– Пенелопа красавица, правда? К тому же она умеет читать мысли.

Эллисон рассказывала о своей четвероногой подружке, пока мы втроем шагали к автостоянке.

– Круто, что вы полицейский, – сказала она, взяв меня за руку.

– Ты считаешь?

– Конечно. Это значит, что вы умеете решать проблемы.

Пока я раздумывала над ее фразой, девочка взволнованно сжала мои пальцы и бегом бросилась к машине. Марта лаяла и размахивала хвостом, пока я не выпустила ее наружу. Она сразу начала танцевать вокруг Эллисон и слюнявить ее поцелуями.

Мы с трудом оттащили от девочки собаку, и я обсудила с Кэроли, когда мы сможем встретиться. Помахав на прощание из открытого окна, я подумала: «Кажется, у меня появился новый друг».

ГЛАВА 39

Лоцман нервно вцепился в руль автомобиля, ожидая, когда Лорели О'Майли выйдет на крыльцо. Его совсем не радовала перспектива снова забираться в дом. Наконец эта безмозглая толстуха появилась на улице и заперла входную дверь, чтобы отправиться за ежедневными покупками. Она села в маленький красный «Мерседес» и помчалась по Оушн-Колони-роуд, не взглянув по сторонам.

Лоцман вышел из своей машины. Он был в свободных брюках, спортивной крутке и темных очках – примерно так мог одеваться сотрудник телефонной фирмы. Лоцман быстро направился к дому.

Как и в прошлый раз, Лоцман присел у подвального окна и надел перчатки. С помощью ножа поддел стеклянную панель с засохшим клеем, вынул ее из рамы и спрыгнул внутрь. Не теряя времени, взломщик поспешил к лестнице и поднялся в спальню О'Майли. Он залез в шкаф, раздвинул вешалки с одеждой и изучил стоявшую на полке видеокамеру.

Вытащив из камеры пленку, Лоцман положил ее в карман, потом наугад взял еще одну кассету из валявшейся рядом кучки и с трудом подавил в себе желание аккуратно расставить остальные. Напоследок он забрал из ночного столика пачку фотографий.

Лоцман находился в доме всего две минуты и двадцать секунд, когда наверху хлопнула входная дверь. Во рту у него мгновенно пересохло. За время его наблюдений никто не возвращался домой в этот час. Лоцман забрался в шкаф и спрятался за подолами широких юбок. Он протянул руку и закрыл дверь.

Мягкий ковер почти заглушил шаги, и Лоцман вздрогнул, когда ручка двери внезапно повернулась. У него не было времени для раздумий. Шкаф открылся, одежда раздвинулась – и свет упал на Лоцмана, съежившегося у стенки, словно вор.

Лорели О'Майли громко охнула и схватилась за сердце. Ее лицо потемнело.

– Я вас знаю, – пробормотала она. – Что вы здесь делаете?

В руке мужчины блеснул нож. Лорели увидела его и издала истошный крик. У Лоцмана не осталось выбора. Он прыгнул вперед, и тонкое лезвие вонзилось женщине в живот, оборвав пуговицы с шелкового платья. Лорели отпрянула, но Лоцман, точно страстный любовник, крепко прижал ее к себе.

– О Боже, зачем вы это делаете? – прошептала она. У нее стали закатываться глаза.

Лоцман ухватился ладонью за ее затылок и воткнул лезвие поглубже, распоров всю брюшную полость. Кровь не брызнула – она хлынула наружу, как вода из рваного пакета. У Лорели подогнулись ноги, и она рухнула прямо в шкаф.

Присев на корточки, мужчина прижал пальцы к ее сонной артерии. У женщины задрожали веки. Еще немного, и ей конец.

Ему едва хватило времени, чтобы выполнить все необходимое. Он задрал ее юбку, снял с себя ремень и начал хлестать женщину по ягодицам, пока Лорели О'Майли не умерла в собственном платяном шкафу.

ГЛАВА 40