Четвертое июля

Ощущение не из приятных, но мне хотелось выбить из головы назойливые мысли о суде и переключиться на более терпимую физическую боль. Не обращая внимания на стонущие мышцы, я продолжала крепко впечатывать подошвы в тротуар, и подставлять потное лицо встречному ветерку, который постепенно рассеивал предрассветные сумерки, переходившие в тусклое утро.

Никуда не сворачивая, я бежала по Джонс-стрит, пока не миновала Валлехо-стрит и не поднялась на Рашн-Хилл. Сверху открылся чудесный вид на остров Эйнджел и зловещий Алькатрас с поблескивавшим на вершине маяком.

Здесь в моем настроении что-то изменилось — словно с плеч свалился тяжкий груз и вместо страха, и тревоги появилась неожиданная бодрость. Охваченная чем-то вроде легкой эйфории, я свернула на Хайд-стрит и перемахнула по дороге через небольшую стену. Справа широкой дугой раскинулась Ломбард-стрит, сбегавшая с холма к Ливенуорт. На одном из перекрестков я остановилась и изобразила бег на месте, размахивая руками и от души радуясь, что час пик еще не наступил, и на улицы не вывалила утренняя толпа, которая вот-вот заполонит все тротуары.

Светофор переключился на зеленый, и я помчалась дальше. Теперь меня окружала самая красивая часть города — великолепные старые особняки и живописный залив, который пока окутывал утренний туман. Когда мы с Мартой были уже возле китайского квартала, сзади завизжали тормоза, и у обочины остановилась полицейская машина.

— Мисс, пожалуйста, пристегните поводок к ошейнику.

Мое радужное настроение вмиг испарилось, и я оглянулась на подъехавший патруль. Тяжело дыша, подозвала к себе Марту.

— Вот черт. Лейтенант, это вы?

— Доброе утро, Николо. — Я поприветствовала молодого офицера и кивнула сидевшему рядом водителю. — Привет, Фридман.

— Мы на вашей стороне. — Фридман покрутил головой и хмыкнул. — Это я не в смысле дорожного движения. Просто мы здорово по вам скучаем, лейтенант.

— Спасибо, — улыбнулась я. — Рада слышать. Особенно сейчас.

— А насчет собачки можете не волноваться.

— Нет, Николо, ты абсолютно прав — собаку надо пристегнуть.

— Что, соблюдаете правила?

— Такая уж у меня натура.

— Ладно. Желаем удачи, лейтенант.

— Спасибо, ребята.

Фридман проехал мимо, на прощание, посигналив фарами. Я ухватилась за поводок Марты, покрепче намотала его на руку и повернула в сторону холма, чтобы вернуться на Джонс-стрит.

Когда я вошла в прихожую Юки, от моей хандры не осталось и следа. Горячий душ окончательно привел меня в чувство. Завернувшись в одно из огромных полотенец Юки, я стерла с зеркала банную испарину. Минуту смотрела на себя оценивающе. Кожа розовая и гладкая. Глаза ясные и чистые. Если не считать задержек с Мартой, пробежка прошла совсем неплохо. Я в отличной форме. Чем бы ни закончился мой процесс, я все равно останусь тем, кто я есть.

Даже Мейсон Бройлз не сможет у меня этого отнять.

ГЛАВА 100

Когда в зале воцарилась тишина — слышалось лишь тяжелое дыхание Сэма Кэйбота, — Мейсон Бройлз встал из-за стола и, уставившись на экран своего ноутбука, выдержал драматичную паузу. Потом он приблизился к присяжным заседателям и, поприветствовав их в своей ел ей но вкрадчивой манере, начал заключительную речь:

— Думаю, все мы согласны с тем, что у полиции очень трудная работа. Говоря откровенно, я бы на такую работу не пошел. Полицейским приходится ежедневно сталкиваться с преступниками и принимать решения в сложных и опасных ситуациях, когда счет идет буквально на секунды. Я уверен, что, поступая на службу, лейтенант Боксер сознавала, что ей предстоит. Она поклялась соблюдать закон и защищать граждан нашего города. Проблема в том, что некоторые поступки можно совершать только на трезвую голову.

В конце зала кто-то громко закашлялся, и Бройлз умолк, сунув руки в карманы и терпеливо ожидая тишины.

— Мы слышали, как лейтенант Боксер выступала вчера вечером, и я заметил одну любопытную деталь: она признает то, чего не может отрицать, и отрицает то, чего не может признать. Подсудимая отрицает, что не имела права садиться в полицейскую машину. Она отрицает, что ей не следовало исполнять свои обязанности после нескольких бокалов спиртного. Но лейтенант Боксер вынуждена признать, что нарушила инструкции. И она не может не признать, что убила Сару Кэйбот и разрушила жизнь ее брата Сэма. Дамы и господа, полицейские правила созданы именно для того, чтобы избежать ужасных перестрелок вроде той, что случилась в ночь десятого мая. И появились они вовсе не после этого трагического инцидента. Нет, их придумали очень давно и с тех пор постоянно применяли на практике. Любому копу — по крайней мере живому копу — хорошо известно, что к подозрительным автомобилям надо подходить с оружием в руках и не давать их пассажирам ни единого шанса усомниться в том, что вы настроены серьезно. А потом следует разоружить подозреваемых так, чтобы никто не пострадал.