Четвертое крыло

— Прости. — Она поморщилась, присела и начала распаковывать рюкзак.

— Что ты делаешь?

— То, что когда-то Бреннан сделал для меня, — тихо ответила она, и горе холодной ладонью стиснуло мне горло. — Ты умеешь пользоваться мечом?

Я покачала головой:

— Он слишком тяжелый. Зато я довольно сносно управляюсь с кинжалами.

И охренительно быстро, если на то пошло. Молниеносно. Нехватку силы я отлично компенсировала скоростью.

— Поняла. Хорошо. Теперь брось рюкзак и сними эти ужасные ботинки.

Она быстро перебрала принесенные вещи и протянула мне новые сапоги и черную форму.

— Надень это.

— Что не так с моим рюкзаком? — спросила я, но все равно спустила его с плеча.

Она тут же открыла его и распотрошила все, что я тщательно упаковала.

— Мира! Я всю ночь его собирала!

— Он слишком тяжелый, а ботинки могут тебя и убить: с такими гладкими подошвами ты просто соскользнешь с парапета. На всякий случай я заказала для тебя сапоги на резиновом ходу, а сейчас, моя дорогая Вайолет, наихудший «всякий случай» из всех возможных.

Потом по комнате полетели книги, приземляясь рядом с ящиками.

— Эй, я могу взять с собой только то, что смогу утащить на себе! И я хочу тащить именно их!

Я бросилась за следующей книгой, и мой любимый сборник мрачных басен едва удалось спасти, прежде чем Мира успела отшвырнуть его.

— Ты готова умереть за книги? — спросила сестра, и взгляд ее стал жестоким.

— Я смогу нести их!

Всё это было нелепо. Неправильно. Я должна была посвятить жизнь книгам, а не бросать их сейчас в угол, чтобы облегчить рюкзак.

— Нет. Ты не сможешь. Ты едва ли втрое тяжелее рюкзака, ширина парапета примерно восемнадцать дюймов, высота двести футов над землей, и в последний раз, когда я смотрела на небо, там собирались дождевые тучи. Тебе не дадут отсрочку, не позволят переждать дождь только потому, что мост стал вдруг скользким. Ты упадешь, сестренка. И умрешь. Может, все же послушаешь меня? Или хочешь присоединиться к другим мертвым кандидатам на завтрашней утренней перекличке?

В стоящей передо мной всаднице не было и следа моей старшей сестры. Эта незнакомая женщина выглядела проницательной, хитрой, почти жестокой. Эта женщина за все три года учебы заработала единственный шрам — от раны, нанесенной ее собственным драконом во время Молотьбы.

— Потому что это все, что от тебя останется. Еще одно надгробие. Еще одно имя, выжженное на камне. Брось книги.

— Эту дал мне папа, — пробормотала я, прижимая книгу к груди.

Может быть, она была детской и несерьезной, просто сборник историй, предостерегающих от соблазнов магии и демонизирующих драконов, — но это все, что у меня оставалось.

Мира вздохнула:

— Это та старая книга сказочек о вредителях-чернокнижниках и их крылатых драконах с двумя лапами? Разве ты не читала ее уже тысячу раз?

— Наверное, больше тысячи, — призналась я. — И кстати, они вэйнители, а не вредители.

— Папа и его аллегории, — задумчиво ответила Мира. — Просто не пытайся использовать силу, не получив связку с драконом, и тогда красноглазые чудовища не будут прятаться у тебя под кроватью. Прятаться в надежде, что когда-нибудь ты проколешься, и тогда они украдут тебя и увезут на своих двулапых драконах, чтобы сделать частью темной армии.

Она достала из рюкзака последнюю книгу — из тех, что я с такой любовью туда складывала, — и протянула мне.

— Оставь книги. Папа тебя не спасет. Он пытался. Я пыталась. Решай, Вайолет. Ты собираешься сдохнуть писцом? Или выжить всадником?

— Какая же ты заноза в заднице!

Я опустила глаза, посмотрела на книги… и выбрала.

Басни я отправила в угол, но другую книгу так и не выпустила из рук, дерзко глядя в лицо сестры.

— Заноза в заднице, которая собирается сохранить тебе жизнь. А эта тебе зачем? — Мира продолжала спорить со мной.

— Чтобы убивать людей. — Я протянула ей томик.

И тут она улыбнулась:

— Хорошо. Ее можешь оставить. А теперь переоденься, пока я разбираюсь с остальным барахлом.

Где-то вдалеке раздался звон колокола. У нас оставалось ровно сорок пять минут.

Я быстро одевалась, чувствуя, что все эти вещи принадлежат кому-то другому. Хотя их явно подгоняли по размеру для меня. Вместо туники я натянула облегающую черную рубашку с длинными рукавами, а свободные брюки заменила на кожаные, плотно обхватившие бедра. Потом Мира помогла мне затянуть поверх рубашки корсет, скроенный в форме жилетки.

— Чтобы ничего не натирало, — пробормотала она.

— Похоже на снаряжение, которое всадники надевают на битву, — должна признать, одежда была крутая, пусть даже я чувствовала себя в ней самозванкой.

В голове билась мысль: «Боги, это действительно происходит со мной».

— Именно. Потому что это то, что ты сейчас делаешь. Идешь в бой.

Теперь от ключиц до пупка мое тело охватывал корсет из комбинации кожи и неизвестной мне ткани, обнимая грудь и переходя на плечи. Я провела пальцем по скрытым ножнам, пришитым по диагонали вдоль ребер.

— Для твоих кинжалов.

— У меня только четыре, — я вытащила их из кучи на полу.

— Ты добудешь еще.