Четвертое сокровище

За исключением профессора, ведшею семинар, — он сразу бросался в глаза: был старше, одет в рубашку с пуговицами и напряженно всматривался в большой блокнот с какими-то конспектами, — остальные были студентами не старше двадцати пяти, как Тина. Хотя, впрочем, была пара человек и за тридцать. Почти перед всеми студентами стояли пластиковые бутылки с водой — «Калистога», «Напа», «Эрроухед». В аудиторию торопливо входили опоздавшие, видели, что мест больше нет, бросали рюкзаки на пол и вставали у стен. Джиллиан спросила Тину:

— Ты у профессора Аламо училась?

Та покачала головой:

— Нет, у профессора Портер. А ты?

— У Гринвальда. А чем занимается Портер? Что-то связанное с языком, так?

— Да.

Тина заметила, что преподаватель оторвался от записок и окинул взглядом аудиторию. Посмотрел на часы и резко заговорил. В этот момент Тина смотрела на него, но голос напугал ее все равно.

— Мы начнем вовремя. И так будет каждое занятие. — Он умолк в ожидании, пока не установится полная тишина и студенты не сосредоточатся. — Меня зовут Алонсо Аламо. Как вы можете судить, у нас здесь народу больше, чем мест. Эта ситуация исправится к следующему разу, то есть — через неделю, поскольку этот курс будут посещать только двенадцать человек.

Один из студентов, выглядевший постарше остальных, нагнулся к Джиллиан и что-то прошептал ей на ухо. Тина не расслышала, а Джиллиан усмехнулась. Через секунду Джиллиан наклонилась к Тине и прошептала:

— Как Христос и двенадцать апостолов.

Тина ответила кривой улыбкой и посмотрела на студента, сидевшего рядом с Джиллиан. Симпатичный латиноамериканец с темными волосами. Он тоже улыбнулся ей. Профессор читал по конспекту:

— Этот семинар называется «Нейронная теория сознания». Другими словами, мы будем заниматься тем, что же именно в нашем организме, а точнее в нейронах, дает возможность нам обладать сознанием. Откуда берутся наше осознание и феноменологические ощущения? Другими словами, попробуем понять, почему красный предмет — красный, соль — соленая, а страх — страшный. — Он оторвался от текста, оглядел аудиторию и снова уткнулся в конспект. — Прежде всего, несколько основных правил. Само главное: это семинар по нейронной теории, а не по философии.

Джиллиан довольно громко шепнула латиноамериканцу, и Тина расслышала:

— Другими словами…

— Другими словами, — продолжал профессор, — мы подойдем к этой теме исключительно с научной точки зрения, а именно — с позиций нейробиологии, хотя иногда, по необходимости, будем включать и некоторые экскурсы в нейропсихологические области. Чего вы категорически не найдете в этом курсе — так это философии. Мы не будем обсуждать дуализм Декарта, или же преимущества функционализма над, к примеру, крайним материализмом или любым другим «измом», как бы хорошо ни была разработана эта теория и какие бы широкие сферы применения она ни открывала. Поэтому если в данной аудитории есть философы, не имеющие хорошей подготовки в неврологии или, по крайней мере, в функциональной нейроанатомии, или же те, кто пришел сюда с надеждой на философские дебаты, я хотел бы заявить вам сразу: вас не будет среди двенадцати участников семинара. Вы можете немедленно покинуть аудиторию и больше не тратить своего драгоценного времени.

^{Аденозин: нейромодулирующее химическое вещество (C₁₀H₁₃N₂O₄) отвечающее за регуляцию самонастраивающихся функций организма (частоты сердцебиения, дыхания и т. д.), а также за некоторые ментальные состояния (к примеру, настороженности).}

^{Глютамат: сильно возбуждающий нейромедиатор (С₅Н₉NO₄), облегчающий быстрые выбросы из нейронов, делая возможным резкие движения или «быстрое мышление».}

^{Подкорковые узлы: группы ядер, образующие петли, которые контролируют и управляют специфическими функциями коры головного мозга: вниманием и некоторыми видами моторики (например, танцем, рисованием или просто ходьбой).}

^{Тетрадь по неврологии, Кристина Хана Судзуки.}

Он осмотрел ряды студентов. Один, с козлиной бородкой и в черной вязаной шапочке, запихнул блокнот в рюкзак и оттолкнул стул назад. Закидывая рюкзак на плечо, он выразительно посмотрел на профессора и покинул аудиторию. Один из стоявших у стены студентов немедленно занял его место.

Несколько раз невозмутимо шмыгнув носом, словно проверяя воздух в комнате после ухода студента-философа, профессор продолжал: