Четвертое сословие

— Как Таунсенд с Вильсоном и Хитом?[31] «Глоуб» каждый день пишет любовные письма Тедди-морячку.[32] Если Таунсенду достанется еще и «Ситизен», в стране не будет ни одного выразителя мнения лейбористов.

— Я это знаю, и ты это знаешь, — сказал Стивен. — Но КМС состоит не только из социалистов.

— Очень жаль, — буркнул Армстронг. — Если «Ситизен» станет моим, Таунсенд наконец поймет, что такое настоящая конкуренция.

— Меня не нужно убеждать, Дик. Я желаю тебе удачи с министром. Но я позвонил не для этого.

— От тебя всегда одни неприятности, Стивен. Что на этот раз?

— Я только что получил длинное письмо от поверенного Шерон Левитт. Он грозится подать на тебя в суд.

— Но мы же подписали с ней соглашение. Она не получит от меня больше ни пенни.

— Знаю, Дик. Но на этот раз они хотят взыскать с тебя алименты. Оказывается, Шерон родила сына. Она утверждает, что отец — ты.

— Знаю эту маленькую потаскушку! Отцом может быть кто угодно…

— Возможно, — согласился Стивен. — Но родинка под правой лопаткой говорит сама за себя. К тому же не забывай, в КМС четыре женщины, и жена Таунсенда беременна.

— Когда родился этот ублюдок? — Армстронг быстро перевернул назад страницы ежедневника.

— Четвертого января.

— Подожди. — Армстронг уставился на запись, сделанную за девять месяцев до этой даты: Александр Шервуд, Париж. — Эта дрянь все спланировала — заорал он. — Она только притворялась, что хочет быть моей личной ассистенткой. Она заранее знала, что мне придется расплачиваться дважды. Что ты посоветуешь?

— Ее адвокаты, безусловно, узна́ют о борьбе за «Ситизен». Соответственно, они поймут, что стоит только сделать один звонок в «Глоуб»…

— Они не посмеют, — прошипел Армстронг.

— Может, и нет, — невозмутимо ответил Стивен. — А вот она посмеет. Могу посоветовать только одно: позволь мне договориться с ними. Я постараюсь добиться наиболее благоприятных для тебя условий.

— Как скажешь, — нехотя согласился Армстронг. — Только предупреди их: если просочится хоть слово, все платежи прекратятся в тот же день.

— Сделаю все возможное, — пообещал Стивен. — Но боюсь, она кое-чему научилась у тебя.

— Чему же? — осведомился Дик.

— Тому, что невыгодно нанимать дешевого адвоката. Я позвоню, как только обговорю условия.

— Жду. — Армстронг швырнул трубку.

— Памела! — заорал он через дверь. — Соедини меня с Доном Шарпом.

Услышав в трубке голос редактора «Лондон Ивнинг Пост», Армстронг сказал:

— Возникло срочное дело. Придется перенести наш обед на другой день.

Он положил трубку, не дав Шарпу возможности ответить. Армстронг давно решил заменить этого редактора и даже нашел подходящего человека на его место, но звонок министра заставил его отложить решение.

Шерон и ее болтовня его не беспокоили. У него были досье на всех редакторов с Флит-Стрит и их хозяев и целая картотека, посвященная Киту Таунсенду. Его мысли вернулись к Рею Аткинсу.

Разобрав почту с Памелой, он попросил ее принести «Парламентский справочник Дода». Он хотел напомнить себе основные этапы карьеры Аткинса, имена его жены и детей, посты в правительстве, даже его увлечения.

Все признавали, что Рей Аткинс был одним из самых ярких политиков своего поколения. Этот факт подтвердил Гарольд Вильсон, назначив его теневым министром всего через пятнадцать месяцев. Многие были уверены: если лейбористы победят на следующих выборах — Армстронг, правда, считал такой исход маловероятным, — Аткинс войдет в состав кабинета. Некоторые даже поговаривали, что он может стать будущим лидером партии.

Аткинс был членом парламента от Северного избирательного округа, там выходила одна из местных газет Армстронга, и за долгие годы случайное знакомство двух мужчин переросло в более тесную связь. Когда Аткинса назначили замминистра промышленности, отвечающего за слияния компаний, Армстронг постарался укрепить их дружбу в надежде, что это перевесит чашу весов в его пользу, когда придет время принимать решение, кому отдать право покупки «Ситизена».