Четвертое сословие

— Черт, — выругался Кит. — Я попал в аварию и приехал, как только смог. Сегодня я смогу с ним встретиться?

— К сожалению, нет, — покачала она головой. — У него назначено несколько встреч в американском секторе, и он пробудет там весь день.

Кит пожал плечами.

— Не подскажете, как пройти во французский сектор?

Он бродил по улицам другого сектора Берлина, который мало отличался от того, что он видел вчера. Он лишь еще раз получил подтверждение, что в этом городе говорят как минимум на двух языках, которых он не знает. В результате он заказал блюдо, которое не хотел, и бутылку вина, которую не мог себе позволить.

После обеда он решил посмотреть, как продвигается ремонт его машины. Когда он добрался до автомастерской, уже зажглись фонари, и единственный человек, говоривший по-английски, ушел домой. Кит увидел свой «эм-джи» в углу двора в том же состоянии, в котором оставил его утром. А дежурный был способен только тыкать пальцем в цифру восемь на своих часах.

Наутро Кит явился в гараж без четверти восемь, но говоривший по-английски механик пришел только в 8.13. Он несколько раз обошел вокруг «эм-джи», прежде чем вынести свой вердикт.

— Пожалуй, я смогу все исправить не раньше, чем через неделю, — грустно констатировал он. На этот раз Кит протянул ему фунт.

— Хотя, может быть, управлюсь за пару дней… Это вопрос приоритетов, — повторил он. Кит решил, что стать высшим приоритетом ему не по карману.

Стоя в переполненном трамвае, он подсчитывал свои финансы, вернее, их отсутствие. Чтобы протянуть еще десять дней, оплатить гостиничные счета и ремонт машины, ему придется отказаться от гостиницы и оставшееся время ночевать в «эм-джи».

Кит спрыгнул с подножки трамвая на уже знакомой остановке, взбежал по ступенькам и за несколько минут до девяти уже стоял перед конторкой. На этот раз он прождал минут двадцать, читая газеты. Наконец к нему вышла смущенная секретарша директора.

— Мне очень жаль, мистер Таунсенд, — сказала она, — но капитану Армстронгу неожиданно пришлось вылететь в Англию. Вас охотно примет его заместитель лейтенант Уэйкхем.

Кит провел около часа с лейтенантом Уэйкхемом, который все время называл его «старина», объяснил, почему ему нельзя в Шпандау, и тоже острил по поводу Дона Брэдмана. Выйдя от него, Кит подумал, что он больше узнал о состоянии английского крикета, чем о ситуации в Берлине. Остаток дня он провел в американском секторе и поговорил с несколькими американскими солдатами. Они с гордостью доложили ему, что никогда не выходят за пределы своего сектора, пока не наступает срок возвращаться в Штаты.

Ближе к вечеру он снова зашел в гараж, и англоговорящий механик заверил его, что машина будет готова к следующему вечеру.

Назавтра Кит на трамвае отправился в русский сектор. Он быстро понял, как ошибался, думая, что не узнает ничего нового. Лейбористский клуб Оксфордского университета был бы очень огорчен, услышав, что обитатели Восточного Берлина выглядят гораздо хуже, чем их соотечественники в секторах союзников — согбенные плечи, низко опущенные головы, шаркающая походка. Они не разговаривают даже друг с другом, а с Китом и подавно. Статую Гитлера на главной площади сменил огромный памятник Ленину, на каждом углу красовались громадные портреты Сталина. Проболтавшись несколько часов по мрачным улицам и не найдя ни одного бара или ресторана, Кит вернулся в британский сектор.

Если завтра утром он уедет в Дрезден, думал Кит, он сможет выполнить задание раньше срока, и тогда, наверное, ему удастся провести пару дней в Дювиле, пополнив свои истощившиеся финансы. Насвистывая, он вскочил в трамвай, идущий в сторону автомастерской.

«Эм-джи» стоял во дворе, и Кит не мог не признать, что выглядит он великолепно. Его даже помыли, и красный капот сиял в лучах заходящего солнца.

Механик протянул ему ключ. Кит сел за руль и включил двигатель. Машина завелась мгновенно.

— Здорово, — обрадовался он.

Механик довольно кивнул. Когда Кит вышел из машины, другой рабочий гаража наклонился и вытащил ключ из зажигания.

— Итак, сколько я должен? — спросил Кит, открывая бумажник.

— Двадцать фунтов, — ответил механик.

Кит резко повернулся и уставился на него.

— Двадцать фунтов? — задохнулся он. — Но у меня нет таких денег. Вы уже получили тридцать шиллингов, и вообще, эта чертова машина обошлась мне всего в тридцать фунтов.

Информация не произвела на механика ни малейшего впечатления.

— Нам пришлось заменить коленчатый вал и восстановить карбюратор, — пояснил он. — А запчасти достать нелегко. Не говоря уж о кузовных работах. В Берлине невелик спрос на такую роскошь. Двадцать фунтов, — повторил он.

Кит открыл бумажник и стал считать деньги.

— Сколько это будет в немецких марках?

— Мы не принимаем марки, — покачал головой механик.

— Почему?

— Британцы предупредили, что сейчас много фальшивых марок.

Кит решил, что пора сменить тактику.

— Это же просто вымогательство! — закричал он. — Я добьюсь, чтобы вас закрыли!

Немец равнодушно выслушал его тираду.

— Может, вы и выиграли войну, сэр, — сухо произнес он, — но это не значит, что вы не должны платить по счетам.