Четвёртый

Мы ещё припомнили, что дело было с утра при низком солнце и длинных тенях, а пучки травы способствуют созданию целой кучи полосок на изображении, видимом сверху. Получается, что нам просто повезло. Или дело в том, что немцы не аэродром выискивали, а просматривали местность с целью обнаружения людей в малопосещаемых местах? Не знаю, потому что не понимаю в таких делах, но автомобили или заметные группы людей в окрестностях аэродрома не появлялись.

После доклада по радио о том, что старая хорошо зарекомендовавшая себя взлётно-посадочная полоса противником не обнаружена, нас обязали встретить на ней транспортник буквально этой же ночью - мы снова внаглянку катили на грузовике через оккупированную территорию, потому что иначе не успевали. Прилетевший борт доставил две тройки в маскхалатах, которые сразу ушли, и ещё троих мужчин в немецкой форме рядового состава, сообщивших, что остаются с нами. Среди них был тот самый старшина, про которого мы прекрасно знаем, что он майор Кирмасов по имени Георгий. Он выкатил к самолётной двери замотанный в брезентовые чехлы длинномер и спросил:

- Это ты, Ференц , ружьё просил? Получи и распишись.

Мы аккуратно сняли посылку на землю и отвезли её в укрытое от взглядов сверху место. Самолёт улетел, доставив нам обидно мало тротила - опять полсотни килограммов привезли. Противотанковое ружьё, которым нас осчастливили, оказалось мне незнакомо - вот не такой у него приклад, как я видел в кино. Да и колёса от мотоцикла смотрятся лишними, и дульный тормоз какой-то незнакомый.

В общем, это совершенно не то, чего ждал. Но, если снять эту штуку с колёс и поставить на сошки, то получается похоже на ожидаемое.

- Так, товарищ старшина, - обратился я к майору по старой памяти. - Скажите, хоть, как оно называется?

- Обыкновенно называется - противотанковое ружьё образца одна тысяча девять тридцать девятого года. Мы его еле выклянчили. Если бы не внимание, которое ваша группа привлекла к себе на самом верху - ни за что не достали бы.

- А, может быть что-нибудь поновее...? - заканючил я.

- Берите, что дают. В действующей армии и этого пока нет - перестаньте капризничать. Вы же сознательный... пионер. Должны понимать.

Делать нечего - надо учить матчасть.

Глава 7. Импровизации

За день мы наготовили фугасов, я поковырялся с очередной идеей взрывателя, а вечером двинулись к железке - на этот раз отошли к западу километров на тридцать, рассчитывая, что здесь лес вокруг путей ещё не вырублен. Так вот - он оказался вырублен. Движение поездов шло интенсивное, а подложить мину до наступления темноты даже и думать нечего, потому что коротенькие составы из паровоза, толкающего впереди платформу с камнями и ещё одну платформу с пулемётчиками, защищёнными мешками с песком - так и снуют.

Вот один из таких паровозиков я из этого самого противотанкового ружья прямо в котёл и продырявил пять раз - вес магазин истратил. Проехав с километр, сцепка остановилась, а тут следом настоящий поезд нагоняет и надрывается гудками на всю округу. Остановился, конечно, задолго до столкновения, но котёл паровоза под мои выстрелы пришёлся тютелька в тютельку. В нём я тоже сделал пять дырочек. А потом мы драпали, потому что немцев повылазило из вагонов видимо-невидимо. Поначалу-то казалось, что удержим их огнём из пулемёта и точными винтовочными выстрелами, но - не судьба. Команду смываться подал Фимка, а выполнили её не только мы, но и взрослые дяденьки - полуторапудовое противотанковое ружьё, четыре семикилограммовых фугаса и десятикилограммовый эмгач, когда нужно сматываться - большая помеха.

- Ерунда получается, дяденьки военные, - жаловалась Ольга, посматривая на наших незваных помощников. - Нам дяденьки железнодорожники рассказали, что ни один машинист не займёт перегон, если не получит жезла. Ну, штучки такой, которую выдаёт дежурный по станции. И на каждый перегон между разъёздами этот жезл один-единственный. То есть их не один, потому что если поезда идут следом друг за другом, то в пункте отправления жезл выскакивает из ящичка после того, как другой жезл, полученный от предыдущего поезда, в такую же коробочку вставят. Такая вот автоматика придумана ещё с незапамятных времён, с той поры, как изобрели электричество.

А тут, выходит, что фашисты эти же самые правила нарушают. А ведь они такие все из себя правильные и аккуратные. Что это за беспорядки?

- Бардак, - кивнул старшина. - Везде, где вы появляетесь, наступает одно только полное безобразие. Вот вы, товарищи, сержанты, обращаетесь друг к другу не по званиям, не по официально присвоенным вам кличкам, а упоминаете подлинные имена.

- Простите, милостивый государь, - повернул голову к старшине Миша. - А нельзя ли подробней относительно воинских званий?

- После окончания диверсионной подготовки считается правильным присвоить выпускникам сержантское звание. Но, поскольку курс у вас был сокращённым, сочли, что достаточно и младшего сержанта. Вы что, не знали об этом?

Мы переглянулись и пожали плечами.