Четвертый дракон Амели

— Я так волнуюсь, ваше высочество! Я помню, я говорила вам, что не стремлюсь стать королевой, но согласитесь, что проигрывать обидно. Особенно если мы проиграем графине. Моник безразлична судьба Анагории, она всего лишь хочет власти.

Амели прошептала в ответ:

— Будем надеяться, вы ошибаетесь.

Думать о графине де Карильен ей сейчас совсем не хотелось. Были гораздо более важные вопросы. Будет ли в зале тот, кто убил отца Вероник? И какую сторону он представляет? В том, что он находится во дворце, сомневаться уже не приходилось.

А если это кто-то из сторонников герцога Ламанского? Или даже сам герцог? От этих мыслей кругом шла голова, и Амели даже не заметила, как рядом появилась Моник.

— Я тоже рада вас приветствовать, — прошипела та, усаживаясь в третье кресло.

— Простите, — смутилась Амели, — я задумалась.

Графиня окинула ее насмешливым взглядом.

— Думать нужно было раньше, ваше высочество. Сейчас пришла пора действовать!

Распорядитель бала ударил жезлом о паркетный пол и объявил:

— Его высочество наследный принц Анагории Армэль! Его высочество герцог Ламанский!

Девушки встали с кресел и вместе с остальными дамами в зале поприветствовали хозяев глубокими реверансами.

Троны принца и герцога находились на гораздо более высоком постаменте. Когда Амели снова опустилась в свое кресло (только невестам было предоставлено право сидеть в присутствии будущего короля), монаршие особы тоже уже сидели. Герцог обводил взглядом зал, то и дело милостиво кивая гостям.

А вот принц сидел неподвижно. Он был привычно бледен и (как показалось Амели) испуган. Его лежавшие на подлокотниках руки заметно дрожали.

— Его высочество не похож на счастливого новобрачного, — едва слышно сказала Моник.

— Как вы можете так говорить, ваше сиятельство! — укорила ее виконтесса де Леруа. — Его высочество всего лишь старается вести себя так, как и должен в столь торжественный момент.

Уголки губ графини взмыли вверх.

— Не подхалимничайте, виконтесса! Его высочество вас все равно не слышат.

Элинор обиженно засопела, но Амели предпочла не вмешиваться в их пикировку. Тем более, что герцог Ламанский встал, и в зале установилась напряженная тишина.

— Уважаемые гости! Позвольте поблагодарить вас за то, что вы почтили своим присутствием наше торжество. Как вы знаете, именно сегодня Анагория узнает имя своей королевы. Мы долго думали, какое же испытание на отборе невест достойно стать его завершением. Первоначально предполагалось, что девушки должны будут продемонстрировать свою магическую силу и сразиться в честных поединках. Но такие бои показались нам чересчур опасными. Мы вовсе не хотим, чтобы столь милым девушкам был причинен хоть малейший вред. Все они достойно представляли свои королевства на отборе и заслуживают всяческого уважения.

Принц Армэль внезапно громко вздохнул. Амели почти не сомневалась, что в этот момент он подумал о принцессе Констанс. Трудно было не заметить его к ней расположения. И если речь шла не просто об увлечении, а о настоящем, сильном чувстве, то можно было себе представить, как нелегко ему было сейчас. Назвать невестой одну девушку, в то время как сердце рвется к другой, погруженной в мертвый магический сон, — что может быть ужасней?

Герцог Ламанский суровым взглядом осудил принца за такую меланхолию и продолжил свою речь:

— Всё это привело нас к следующей мысли. Мы не будем сегодня устраивать магических испытаний. Прошу прощения у тех, кто хотел присутствовать именно на таком экзамене. Но мы подумали, что для королевы умение владеть магией — лишь одно из необходимых качеств, которое все три девушки нам уже продемонстрировали. Для страны же не менее важным является взаимная приязнь королевской четы.

Ого! Амели насторожилась. Это что-то новенькое!

— Да, именно так! — подтвердил герцог Ламанский — его слова вызвали шепот и треволнения в зале, и он вынужден был повысить голос. — Поэтому мы решили, что сегодня мой сын, принц Армэль, должен сам выбрать себе супругу.

Элинор охнула, Моник хмыкнула, и Амели тоже не удержалась от изумленного вздоха.

— Поэтому сегодняшнее испытание будет заключаться в том, что каждая из невест обратится к его высочеству с речью, в которой постарается убедить его (а заодно и всех нас, да, да!), что именно она является той самой, единственной, которая нужна ему и всей Анагории. Мы специально не предупредили девушек о том, что им предстоит, чтобы их слова были не заранее подготовленными, а шли от сердца. Надеюсь, каждая из них найдет, что сказать моему сыну.

Элинор сразу погрузилась в задумчивость. По ее лицу было видно, как она мысленно складывает фразы для своей будущей речи.

А вот Моник встретила новость с неодобрением:

— Не понимаю, к чему этот фарс. Если делать выбор будет сам принц, то он наверняка уже всё решил, и наши слова ничего не изменят.

Амели охотно согласилась бы с нею, если бы в отборе всё еще принимала участие Констанс. Но ни к одной из трех оставшихся девушек принц явно не испытывал той приязни, о которой говорил его отец.