Четвертый К.

— Взгляните на это под следующим углом, — говорил Юджин Дэйзи Фрэнсису Кеннеди. — Президент Соединенных Штатов вправе помиловать кого угодно, конгресс не может в это вмешиваться. Представьте, как это поджаривает их задницы. Вы должны использовать свои возможности как можно чаще, хотя бы ради этого.

Фрэнсис Кеннеди изучал право и выступал как юрист, стараясь постичь все нюансы и тонкости этой сферы, поэтому поначалу он внимательно следил за тем, как действует Дэйзи в деле помилования. Однако, каждый случай, который Дэйзи предлагал ему рассмотреть, имел свой особенно возвышенный смысл. Они редко расходились во мнениях, и эти королевские милости по отношению к соотечественникам создали между ними особое взаимопонимание.

Так что Кеннеди мог предвидеть, что Дэйзи согласится и не будет настаивать на обсуждении. Оставался только Оддблад Грей.

В Правительственной зале собрались самые политически значимые фигуры администрации, чтобы решить, что должна предпринять страна. Здесь присутствовали вице-президент Элен Дю Пре, члены кабинета, директор ЦРУ, глава Объединенного комитета начальников штабов, которые обычно не принимали участия в подобных совещаниях, но на этот раз Юджин Дэйзи, выполняя поручение президента, вызвал их. Когда Кеннеди вошел в зал, все встали.

Кеннеди жестом предложил всем сесть.

Стоять остался только государственный секретарь.

— Господин президент, — начал он свою речь, — мы все, собравшиеся здесь, хотим выразить вам наше глубокое соболезнование в связи с вашей потерей. Мы выражаем наше сочувствие и любовь и заверяем вас в нашей абсолютной преданности, мы рядом с вами в вашем горе и в кризисе, в котором оказалась наша страна. Мы собрались здесь не только для того, чтобы предложить наши профессиональные советы, но и заверить вас в нашей искренней привязанности.

На глазах госсекретаря выступили слезы, хотя он был известен своим хладнокровием и сдержанностью.

Кеннеди на мгновение склонил голову. В этом зале он был единственным человеком, не выражавшим никаких эмоций, если не считать бледности лица. Долгим взглядом он обвел всех, словно запоминая каждого присутствующего, отмечая их чувства и подчеркивая свою благодарность. Он знал, что сейчас поколеблет их доброе к себе отношение.

— Я благодарю вас всех и рассчитываю на вас, — произнес он. — А теперь я прошу на этом совещании отставить в сторону мое личное несчастье. Мы здесь для того, чтобы решить, что лучше для нашей страны. Это наш долг, наша святая обязанность. Решения, которые я принял, не имеют никакого отношения к моим личным переживаниям.

Он помолчал, чтобы смягчить их потрясение от догадки.

«О, Боже, — подумала Элен Дю Пре, — он намерен сделать это».

— На сегодняшнем заседании, — продолжал Кеннеди, — каждый сделает свой выбор. Я сомневаюсь, что приму какие-то ваши соображения, но я должен предоставить вам возможность аргументировать их. Сначала я изложу свой план. Хочу добавить, что мой личный штаб поддерживает меня. — Он вновь замолчал, предоставляя подействовать силе своего обаяния, потом встал. — Во-первых, анализ. Все последние трагические события являются составными частями смело задуманного и беспощадно выполняемого плана. Убийство Папы в Пасхальное воскресенье, похищение в тот же день самолета, преднамеренная невыполнимость условий освобождения заложников и, хотя я согласился на все условия, бессмысленное убийство моей дочери. Даже арест убийцы Папы у нас в стране, случай из ряда вон выходящий, тоже был запланирован, чтобы потребовать освобождения убийцы. Доказательств, подтверждающих такой анализ, более чем достаточно.

Заметив на лицах собравшихся выражение недоверия, он помолчал, потом продолжил:

— Какова цель такого ужасного и сложного плана? Сегодня в мире царит презрение к властям, презрение к самому институту государства и особенно к авторитету Соединенных Штатов. Это выходит далеко за рамки обычного неприятия молодежью власти, которое часто бывает полезным. Цель террористического плана в том, чтобы дискредитировать Соединенные Штаты как могучую державу, и не только в глазах миллиардов простых людей, но и в глазах правительств во всем мире. Сейчас пришло время ответить на этот вызов. К вашему сведению, Россия не имеет отношения к заговору. Арабские государства, за исключением Шерабена, тоже. Конечно, разветвленное по всему миру террористическое сообщество, известное как Первая Сотня, финансировало проведение операции и помогало людьми. Но факты подтверждают, что руководит операцией только один человек, и похоже, что он не подчиняется никому, за исключением, возможно, султана Шерабена.

Он вновь сделал паузу, удивляясь собственному спокойствию, затем сказал:

— Теперь мы знаем достоверно, что султан Шерабена является его сообщником. Войска султана охраняют самолет от атаки со стороны, а совсем не для того, чтобы помочь нам освободить заложников. Султан делает вид, что действует в наших интересах, а на самом деле он полностью замешан в этом деле. Правда, есть основания полагать, что он не знал о намерении Ябрила убить мою дочь.