Четвертый К.

Он шел мимо зеленых экранов дюжины компьютеров, обслуживающих офис конгрессмена Джинца. Благодарение Богу за компьютеры! Интересно, как обходились раньше, когда их не было? Проходя мимо девушки-оператора, он положил ей руку на плечо дружеским жестом, в котором не было и тени сексуального намека, и сказал:

— Не назначайте на сегодня свиданий, мы тут просидим до утра.

Журнальное приложение к «Нью-Йорк Таймс» опубликовало статью о сексуальных забавах на Капитолийском холме, в здании, где помещались сенат, палата представителей и их сотрудники. В ней подчеркивалось, что среди избираемых сотни сенаторов, 435-ти конгрессменов и огромного штата, насчитывающего многие тысячи сотрудников, женщины составляют более половины.

В статье высказывалось предположение, что среди этих свободных граждан процветает сексуальная активность. Автор статьи писал, что благодаря долгим часам работы и напряженности политической деятельности у сотрудников не остается времени для светской жизни, и они вынуждены искать какую-то разрядку. Отмечалось, что офисы конгрессменов и кабинеты сенаторов обставлены диванами, что в правительственных зданиях есть специальные медицинские клиники и врачи, в чьи обязанности входит лечение венерических заболеваний. Медицинские карточки, естественно, засекречены, но автор статьи утверждал, что получил возможность заглянуть в них и обнаружил, что среди обитателей Капитолия процент венерических заболеваний выше среднего по стране. Автор увязывал факт не столько с беспорядочностью половых связей, сколько с замкнутостью их среды. Он задавался вопросом, отражается ли этот блуд на качестве законов, принимаемых на Капитолийском холме, который он именовал «Кроличьим садком».

Патси Тройка воспринял эту статью очень близко к сердцу. Он работал по шестнадцать часов шесть дней в неделю, а в воскресенье тоже должен был находиться у телефона. Неужели же он не может жить нормальной половой жизнью, как все граждане? Будь они прокляты, нет у него времени посещать вечеринки, ухаживать за женщинами, вступать с ними в какие-то серьезные отношения. Все должно происходить здесь, в бесчисленных кабинетах, комнатах отдыха и коридорах, при зеленом свете компьютерных экранов и между телефонными звонками, которые раздавались не реже, чем в военное время. Ты должен уложиться в непродолжительные минуты шутливого разговора и многозначительных улыбок, в короткие перерывы в работе. Этот сукин сын из «Таймс» ходит, небось, на все редакционные вечеринки, приглашает людей на продолжительные обеды, ведет с коллегами журналистами неторопливые беседы, может пойти к проституткам без опасения, что газеты воспроизведут все грязные подробности.

Тройка прошел в свой офис, оттуда — в ванную и только в туалете вздохнул с облегчением, усевшись и взяв в руки вечное перо. Он записал все, что надо сделать, потом вымыл руки, глянул на золотые линии компьютера, фиксирующие новости в конгрессе, и почувствовал себя намного лучше (напряжение с подготовкой импичмента вызвало у него запор). Затем прошел к маленькому бару на колесиках, достал лед из портативного морозильника и приготовил себе джин с тоником, думая об Элизабет Стоун. Он был уверен, что между ней и ее боссом-сенатором ничего не было. Она отличалась умом и умела держать язык за зубами.

Дверь офиса отворилась и вошла девушка, которую он недавно потрепал по плечу. В руках она держала кипу выданных компьютерным принтером листов, и Патси Тройка присел за письменный стол, чтобы просмотреть их. Девушка стояла у него за спиной, и он мог чувствовать жар ее тела, разогретого за целый день сидения у компьютера.

Когда эту девушку принимали на работу, Патси Тройка беседовал с ней. Он часто говорил, что если бы девушки, работающие в офисе, и потом выглядели так же хорошо, как в тот день, когда они приходят наниматься на службу, он мог бы передать их фото для публикации журналу «Плейбой». И если бы они оставались столь же скромными и прелестными, он бы женился на всех.

Эту девушку звали Джанет Уингейл, и она действительно была красива. В первый день, когда он увидел ее, у него в голове промелькнула строка Данте: «Эта богиня покорит меня». Конечно, он не допустил бы такого несчастья, но в тот первый день она в самом деле смотрелась прекрасно. С тех пор она уже так не выглядела. Она оставалась блондинкой, но волосы ее уже не отливали золотом, глаза были того же изумительного синего цвета, но теперь она носила очки и без грима выглядела похуже. Губы ее уже не были кроваво-вишневого цвета, и тело не казалось таким чувственным, как тогда. Но это было совершенно естественным, так как она напряженно работала и одевалась в удобную для работы одежду. В общем, он тогда принял правильное решение, тем более она еще не стала косоглазой.

Джанет Уингейл — хорошее имя. Она перегнулась через его плечо, чтобы показывать нужные места в компьютерных листах, и он заметил, что она переместилась, чтобы стоять не позади него, а рядом. Ее золотистые волосы, шелковистые, теплые, пахнущие цветами, касались его щеки.