Четвертый капитан

Никто мне не ответил. Норн тоже хмуро смотрел на экран, смотря как наши штурмовики возвращаются на корабль. И тут голос подал Юэй, занявший место третьего пилота у радаров.

– Капитан, одна капсула противника осталась. Она неподвижна. И…

– Что?

– Подает сигнал бедствия, – будто удивленно закончил донесение мужчина.

– Ладно, мы добрые… – проворчал я. – Янсон! Шанн! Птичку справа на тринадцать градусов видите?

– Так точно, вижу.

– Так точно, кэп.

– Сопроводите на корабль! – приказал я им.

Я помолчал, смотря как к одинокой капсуле подлетают наши.

– Не нравиться мне это, – проговорил я. – Может, взорвать к чертям?

А что, если на этой капсуле мина? Бомба?

Я нахмурился.

– Это Первый! – потрясенный возглас Янсона по связи вызвал желание потрясти головой. – Он подает наш сигнал!

Вот теперь у меня пропал дар речи. Вот везучий же ублюдок!

***********************************

… когда имперская капсула неуклюже с грохотом приземлилась в доке, к ней тут же поспешил Янсон. А вот открываться та не спешила. Сквозь пластстекло было видно пилота, что обмякнув лежал фактически на штурвале.

Первого пришлось доставать из имперской капсулы с помощью лазеров. Срезав крышку, и только глянув на бессознательного Бурана, у Янсона кулаки сжались и горло перехватило.

– В медблок его! – коротко приказал явившийся Четвертый. – Селезнёв, принимай пациента!

Следующие часы прошли в томительном ожидании. Серый приказал увести подальше корабль от места боя, явно опасаясь возвращения имперцев, от которых сбежал ценный пленник. Скорее всего, когда они напали на корабль имперцев, у Всеволода вышло вырваться из своего заточения и чудом добраться до штурм-капсул врага. И вылететь вслед за ними с корабля.

Четвертый мерил шагами коридор перед медблоком, а стену подпирали спинами Янсон и Норн.

– Не нравиться мне это… – пробормотал он.

– Жалеешь, что он жив? – вырвалось у Янсона, который от волнения разом позабыл что теперь вообще-то в подчинении у пирата.

– Упал-отжался двадцать раз, – ровно приказал Серый, даже не глядя на Второго.

Упрямое и обозленное выражение лица Кима тут же исказилось болезненной гримасой, и он схватился за шею.

– Приказ ясен?

Шипя сквозь зубы, Янсон почти рухнул на пол и принял положение лежа, через силу отжавшись… боль, прошивающая его мгновение назад, тут же ушла. Сжав губы, кляня Серого на чем свет стоит, Ким провел требуемые двадцать отжиманий. А потом встал рядом с Норном, что только бросил на своего симбионта крайне не одобряющий взгляд.

– Живой – хорошо, что сбежал – молодец, – проговорил Четвертый, продолжая расхаживать перед ними. – Вопрос, сколько в этом удачи?

Норн нахмурился.

– Ты полагаешь?

– Не знаю, – Четвертый покачал головой. – Уж больно его отделали… нехорошо.

Янсона вновь затошнило и руки сжались в кулаки. За Первого было просто страшно. Створки дверей медблока с шелестом раскрылись и вышел мрачный серьезный Игорь.

Серый развернулся к нему, молча задавая вопрос.

– Жить будет, – коротко ответил Игорь. – Ему отбили почки, но регенерирующие справятся. Инъекция нанороботов подлатает селезенку. Сердце надсажено.

– Его пытали, – глухо сказал Ким.

Норн побледнел, уставившись на дверь медблока.

– Он сейчас в медкапсуле. Без сознания, – негромко сказал Игорь. – На данный момент все зависит от него и автоматики. Но я уже могу дать гарантии, что он будет жить. Только…

– Что?! – выдохнул Норн.

– Я бы рекомендовал пересадку сердца, – нехотя сказал Игорь. – На лекарствах и терапии он протянет несколько лет, но… лучше пересадка. После того, как его показатели придут в относительную норму. На это уйдет несколько недель.

– А без пересадки? Мы не сможем отправить его сейчас в Содружество, – нахмурился Четвертый.

Игорь спокойно снял перчатки.

– Даже без операции он будет жить. Лекарства, терапия… операция не означает, что без нее он умрет сейчас или завтра. Несколько лет у него есть.

Эти слова позволили им выдохнуть.

******************************

Он медленно приходил в себя. Чудилось, что он плывет в чем-то плотном, будто в киселе. К горлу подступала тошнота…

В закрытые веки резко бил свет и приоткрыв глаза он тут же зажмурился. Корабельные панели слишком ярко горели.

– Папа! Он проснулся! – детский голос ударил в уши.

Послышались шаги, и темная фигура закрыла собой свет, принеся облегчение.

– Он глаза открывал! Я видела!

– Тише, Алиса. Всеволод Буран, вы меня слышите? Вы находитесь на корабле «Суворов».

Суворов?

Буран с трудом открыл глаза.

– Вы…

– Я, – сухо согласился Игорь Селезнёв, кивнув ему. – Ваши друзья будут рады. Я сообщу им, что вы пришли в себя. Как вы себя чувствуете?

– Жи… живым.

Игорь навел на него диагност, снимая показания.

– Я добавлю вам обезболивающего и вколю снотворного.

– Не… надо…

– Надо. Я врач, – сухо отрезали в ответ на его слова.

Через минуту Буран спал.

И проснулся только через несколько часов, чувствуя себя хоть и погано, но лучше.

Рядом сидела серьезная Алиса, смотря прямо на него.

– Привет, – глухо выговорил он.

Девочка помолчала, серьезно смотря на него.