Читаем Четвертый Кеннеди полностью

— Я, возможно, не буду баллотироваться на второй срок, — начал он. Посмотрел на вице-президента. — Элен, я хочу, чтобы ты начала готовиться к избирательной кампании.

Все остолбенели, а Элен Дюпрей улыбнулась президенту. Впрочем, советники прекрасно знали, что улыбка эта — грозное политическое оружие.

— Френсис, я думаю, что такое решение требует всестороннего обсуждения с твоими помощниками. И проводить его лучше в мое отсутствие. Но прежде чем уйти, я хочу сказать тебе следующее. Я прекрасно понимаю твое разочарование. Но поверь, я не смогла бы добиться лучшего результата, при условии, что меня изберут на этот пост. Я думаю, тебе надо запастись терпением. Твой второй срок окажется более эффективным.

— Элен, ты знаешь не хуже меня, — в голосе Кеннеди слышались нотки раздражения, — что в свой первый срок президент всегда добивается большего, чем во второй.

— В большинстве случаев это справедливо, — кивнула Элен Дюпрей. — Но, может, на второй срок ты получишь другой состав Палаты представителей. У меня есть и личные соображения. Мои позиции усилятся, если я прохожу в вице-президентах два срока, а не один. И твоя поддержка будет более весомой, если ты будешь выступать в ранге президента, отслужившего максимальный срок, а не президента, изгнанного из своего кабинета демократическим большинством Конгресса.

Она взяла со стола папку с материалами повестки дня, поднялась.

— Уходить тебе не обязательно, — попытался остановить ее Френсис Кеннеди.

Дюпрей обворожительно улыбнулась уже не только ему, но и всем присутствующим.

— Я уверена, что в мое отсутствие твои помощники смогут высказываться более откровенно. — И она покинула Желтую комнату.

Четверо мужчин, оставшихся за одним столом с Кеннеди, молчали. Всех четверых, его ближайших советников, он назначал лично, и ответственность они несли только перед ним. Президент словно превратился в некоего циклопа с одним мозгом и четырьмя дополнительными руками. Этими руками стали для него ближайшие помощники. Они же были и его лучшими друзьями и, после смерти жены, членами семьи.

После того как за Дюпрей закрылась дверь, мужчины закрыли папки с документами, потянулись к чаю и сандвичам.

— Элен, похоже, в этой администрации самая умная, — как бы мимоходом бросил Юджин Дэззи, руководитель аппарата президента.

Кеннеди улыбнулся. Все знали слабость Дэззи к красивым женщинам.

— А что думаешь ты, Юдж? Ты тоже полагаешь, что мне надо набраться терпения и идти на второй срок?

Десять лет тому назад, когда Френсис Кеннеди пришел в большую политику, Юджин Дэззи возглавлял одну из крупнейших компьютерных корпораций. С конкурентами он не церемонился, проглатывая их одного за другим, но происходил он из бедной семьи и сохранил веру в социальную справедливость. Правда, базировалась она на здравом смысле, а не на романтическом идеализме. Он пришел к выводу, что процесс концентрации денег в руках все меньшего и меньшего количества людей приобретает в Америке угрожающие масштабы и в долговременной перспективе может стать угрозой демократии. И когда Френсис Кеннеди выдвинул лозунг истинной социальной справедливости, Дэззи взял на себя организацию финансовой поддержки, которая помогла Кеннеди стать президентом.

Этого добродушного здоровяка отличало умение сохранять хорошие отношения даже с теми, кому президент в чем-то отказывал, а то и просто переходил дорогу.

— А почему не идти? — ответил Дэззи после короткой паузы. — Работа тебя ждет непыльная. Конгресс будет указывать тебе, что надо делать, и отказывать в том, что тебе хотелось бы сделать. Все останется по-прежнему. За исключением внешней политики. Вот тут ты сможешь немного поразвлечься. Может, даже сделать что-нибудь полезное. Благо, возможности есть. Наша армия укомплектована на пятьдесят процентов. Мы даем нашим детям такое хорошее образование, что они становятся слишком умными, чтобы проявлять патриотизм. Наша техника и технология поднялись на небывалую высоту, но никто не хочет покупать наши товары. На наш торговый баланс нельзя смотреть без слез. Отступать тебе никак нельзя. Так что переизберись, расслабься и постарайся хорошо провести следующие четыре года. Какого черта, должность не самая плохая, да и деньги тебе пригодятся. — Дэззи улыбнулся и помахал рукой, показывая, что по крайней мере половина сказанного им — шутка.

Четверо помощников пристально наблюдали за Кеннеди, несмотря на внешнюю расслабленность. Никто не находил, что словам Дэззи недостает уважения к президенту. Игривость тона полностью соответствовала атмосфере, в которой проходили совещания три последних года.

Артур Уикс, советник по национальной безопасности, дородный мужчина с лунообразным лицом — отец его был евреем, мать — итальянкой, — мог подпустить и куда более резкую шпильку, но при этом и пост президента, и сам Кеннеди вызывали у него благоговейный трепет.

Перейти на страницу:

Все книги серии Марио Пьюзо. От автора "Крестного отца"

Похожие книги

Отчаяние
Отчаяние

Издательство «Вече» в рамках популярной серии «Военные приключения» открывает новый проект «Мастера», в котором представляет творчество известного русского писателя Юлиана Семёнова. В этот проект будут включены самые известные произведения автора, в том числе полный рассказ о жизни и опасной работе легендарного литературного героя-разведчика Исаева-Штирлица. В книгу включены роман «Отчаяние», в котором советский разведчик Максим Максимович Исаев (Штирлиц), вернувшись на Родину после завершения операции по разоблачению нацист­ских преступников в Аргентине, оказывается «врагом народа» и попадает в подвалы Лубянки, и роман «Бомба для председателя», действие которого разворачивается в 1967 году. Штирлиц вновь охотится за скрывающимися нацистскими преступниками и, верный себе, опять рискует жизнью, чтобы помочь близкому человеку.

Юлиан Семенов

Политический детектив
Тень гоблина
Тень гоблина

Политический роман — жанр особый, словно бы «пограничный» между реализмом и фантасмагорией. Думается, не случайно произведения, тяготеющие к этому жанру (ибо собственно жанровые рамки весьма расплывчаты и практически не встречаются в «шаблонном» виде), как правило, оказываются антиутопиями или мрачными прогнозами, либо же грешат чрезмерной публицистичностью, за которой теряется художественная составляющая. Благодаря экзотичности данного жанра, наверное, он представлен в отечественной литературе не столь многими романами. Малые формы, даже повести, здесь неуместны. В этом жанре творили в советском прошлом Савва Дангулов, Юлиан Семенов, а сегодня к нему можно отнести, со многими натяжками, ряд романов Юлии Латыниной и Виктора Суворова, плюс еще несколько менее известных имен и книжных заглавий. В отличие от прочих «ниш» отечественной литературы, здесь еще есть вакантные места для романистов. Однако стать автором политических романов объективно трудно — как минимум, это амплуа подразумевает не шапочное, а близкое знакомство с изнанкой того огромного и пестрого целого, что непосвященные называют «большой политикой»…Прозаик и публицист Валерий Казаков — как раз из таких людей. За плечами у него военно-журналистская карьера, Афганистан и более 10 лет государственной службы в структурах, одни названия коих вызывают опасливый холодок меж лопаток: Совет Безопасности РФ, Администрация Президента РФ, помощник полномочного представителя Президента РФ в Сибирском федеральном округе. Все время своей службы Валерий Казаков занимался не только государственными делами, но и литературным творчеством. Итог его закономерен — он автор семи прозаико-публицистических книг, сборника стихов и нескольких циклов рассказов.И вот издательство «Вагриус Плюс» подарило читателям новый роман Валерия Казакова «Тень гоблина». Книгу эту можно назвать дилогией, так как она состоит из двух вполне самостоятельных частей, объединенных общим главным героем: «Межлизень» и «Тень гоблина». Резкий, точно оборванный, финал второй «книги в книге» дает намек на продолжение повествования, суть которого в аннотации выражена так: «…сложный и порой жестокий мир современных мужчин. Это мир переживаний и предательства, мир одиночества и молитвы, мир чиновничьих интриг и простых человеческих слабостей…»Понятно, что имеются в виду не абы какие «современные мужчины», а самый что ни на есть цвет нации, люди, облеченные высокими полномочиями в силу запредельных должностей, на которых они оказались, кто — по собственному горячему желанию, кто — по стечению благоприятных обстоятельств, кто — долгим путем, состоящим из интриг, проб и ошибок… Аксиома, что и на самом верху ничто человеческое людям не чуждо. Но человеческий фактор вторгается в большую политику, и последствия этого бывают непредсказуемы… Таков основной лейтмотив любого — не только авторства Валерия Казакова — политического романа. Если только речь идет о художественном произведении, позволяющем делать допущения. Если же полностью отринуть авторские фантазии, останется сухое историческое исследование или докладная записка о перспективах некоего мероприятия с грифом «Совершенно секретно» и кодом доступа для тех, кто олицетворяет собой государство… Валерий Казаков успешно справился с допущениями, превратив политические игры в увлекательный роман. Правда, в этом же поле располагается и единственный нюанс, на который можно попенять автору…Мне, как читателю, показалось, что Валерий Казаков несколько навредил своему роману, предварив его сакраментальной фразой: «Все персонажи и события, описанные в романе, вымышлены, а совпадения имен и фамилий случайны и являются плодом фантазии автора». Однозначно, что эта приписка необходима в целях личной безопасности писателя, чья фантазия парит на высоте, куда смотреть больно… При ее наличии если кому-то из читателей показались слишком прозрачными совпадения имен героев, названий структур и географических точек — это просто показалось! Исключение, впрочем, составляет главный герой, чье имя вызывает, скорее, аллюзию ко временам Ивана Грозного: Малюта Скураш. И который, подобно главному герою произведений большинства исторических романистов, согласно расстановке сил, заданной еще отцом исторического жанра Вальтером Скоттом, находится между несколькими враждующими лагерями и ломает голову, как ему сохранить не только карьеру, но и саму жизнь… Ибо в большой политике неуютно, как на канате над пропастью. Да еще и зловещая тень гоблина добавляет черноты происходящему — некая сила зла, давшая название роману, присутствует в нем далеко не на первом плане, как и положено негативной инфернальности, но источаемый ею мрак пронизывает все вокруг.Однако если бы не предупреждение о фантазийности происходящего в романе, его сила воздействия на читателя, да и на правящую прослойку могла бы быть более «убойной». Ибо тогда смысл книги «Тень гоблина» был бы — не надо считать народ тупой массой, все политические игры расшифрованы, все интриги в верхах понятны. Мы знаем, какими путями вы добиваетесь своих мест, своей мощи, своей значимости! Нам ведомо, что у каждого из вас есть «Кощеева смерть» в скорлупе яйца… Крепче художественной силы правды еще ничего не изобретено в литературе.А если извлечь этот момент, останется весьма типичная для российской актуальности и весьма мрачная фантасмагория. И к ней нужно искать другие ключи понимания и постижения чисто читательского удовольствия. Скажем, веру в то, что нынешние тяжелые времена пройдут, и методы политических технологий изменятся к лучшему, а то и вовсе станут не нужны — ведь нет тьмы более совершенной, чем темнота перед рассветом. Недаром же последняя фраза романа начинается очень красиво: «Летящее в бездну время замедлило свое падение и насторожилось в предчувствии перемен…»И мы по-прежнему, как завещано всем живым, ждем перемен.Елена САФРОНОВА

Валерий Николаевич Казаков

Детективы / Политический детектив / Политические детективы