Четвертый Кеннеди

Кристиан Кли, шагая чуть справа и позади Кеннеди, по сотовому телефону вызывал на подмогу новых агентов Секретной службы, чтобы те помогли расчистить толпу. Он заметил мужчину с ребенком, приближающегося к Кеннеди. И на одну секунду ясно и отчетливо увидел его лицо.

И не мог поверить своим глазам. Лицо, которое за последние девять месяцев он частенько вызывал на экран компьютера, внезапно возникло перед ним в реальной жизни.

И лицо это перекашивало от бушевавших в человеке эмоций. Кли не мог не поразиться, каким уродливым стало обычно симпатичное лицо Джетни.

Кли уже двинулся к Джетни, все еще не веря, что кошмар может стать явью, увидел, как Грей протянул руку. И безмерное чувство облегчения охватило Кристиана. Конечно, это не Джетни, обычный человек со своим ребенком на руках, решивший прикоснуться к истории.

А потом ребенка в красной ветровке и шерстяной шапочке с кисточкой швырнули в Грея. Кли увидел пистолет в руке Джетни. Увидел, как упал Грей.

И Кристиан Кли бросился на Джетни, чтобы тут же получить пулю в лицо. Она пробила нос, рот разом наполнился кровью, левый глаз пронзила дикая боль. Падая, он еще оставался в сознании. Попытался что-то крикнуть, но с губ выплеснулась лишь красная струя. В свои последние мгновения он думал о Френсисе Кеннеди, хотел предупредить его об опасности и попросить у него прощения. Но застыл на белом снегу.

В тот же самый момент Френсис Кеннеди повернулся к Дэвиду Джетни. Увидел, как упал Оддблад. Потом Кристиан. И тут же ожили все кошмары, все ужасы, которые преследовали его всю жизнь. Ожили и парализовали. А мгновение спустя пуля пробила ему голову.

Дэвид Джетни не мог поверить, что все это произошло наяву. Негр лежал там, где упал. Вместе с белым. Президент Соединенных Штатов заваливался на бок, размахивая руками. Дэвид Джетни продолжал стрелять. Руки вырывали у него пистолет, хватали за тело. Он попытался бежать, но к нему тянулись все новые и новые руки. Лицо его обагрилось кровью, он почувствовал, как ухо оторвали от головы, потом увидел его в чьей-то руке. Внезапно что-то случилось с его глазами и свет померк. Тело выгнулось от боли, и больше он уже ничего не почувствовал.

Оператор одной из телекомпаний с камерой на плече зафиксировал происходящее для населения всего мира. Заметив в объективе пистолет, он подался назад, чтобы схватить всю панораму. И зрители увидели, как Дэвид Джетни поднимает пистолет, как Оддблад Грей пытается загородить собой президента и падает, как Кли получает пулю в лицо, как Кеннеди поворачивается к убийце, и тот всаживает пулю ему в голову. Оператор поймал и выражение каменной непреклонности на лице Дэвида Джетни, и агентов Секретной службы, остолбеневших в самый критический момент, от ужаса забывших обо всем, чему их учили. А Джетни тем временем попытался бежать, но был настигнут толпой. И вот последний эпизод: толпу, раздирающую Дэвида Джетни на куски, оператор не заснял, о чем сожалел до конца своих дней.

А над городом, отдаваясь от мраморных фасадов зданий и величественных монументов, поднимался вой миллионов людей, разом лишившихся своей мечты.

Глава 27

Президент Элен Дюпрей устроила прием в честь столетия Оракула на Вербное воскресенье, через три месяца после убийства Френсиса Кеннеди.

В неброском наряде, скорее скрывающем, чем подчеркивающем ее красоту, она стояла в Розовом саду в окружении своих гостей. Среди них был и руководитель администрации Кеннеди. Юджин Дэззи о чем-то оживленно беседовал с Элизабет Стоун и Солом Тройкой.

Юджин Дэззи уже уведомил президента о том, что в следующем месяце уходит в отставку. Элен Дюпрей никогда не любила этого человека. И не потому, что Дэззи заводил себе молодых любовниц и уже подкатывался к Элизабет Стоун.

Президент Дюпрей назначила Элизабет Стоун в свою администрацию. Вместе с ней пришлось брать и Тройку. Но без Элизабет она обойтись не могла. Эта женщина обладала неиссякаемым запасом энергии, была блестящим администратором и, оставаясь феминисткой, прекрасно понимала политические реалии. Но и с Солом Тройкой она скорее приобрела, чем потеряла. Тот прекрасно разбирался в интригах Конгресса, а иной раз предлагал решение, мимо которого могли пройти и Элизабет Стоун, и она сама.

Став президентом, Элен Дюпрей получила полную информацию о планах администрации. Она изучила все законопроекты, которые предлагалось внести в Конгресс нового созыва. Она разобралась с планами создания на Аляске трудовых лагерей.

И через месяц ей стало окончательно ясно, что Френсис Кеннеди с его чистейшими мотивами, с его стремлением улучшить жизнь американского народа стал бы первым диктатором в истории Америки.

Деревья еще не оделись в листву, и с того места, где стояла Элен Дюпрей, она видела и далекий мемориал Линкольна, и памятник Вашингтону, благородные символы столицы Америки. А в саду собрались наиболее достойные представители этой самой Америки, каждый из которых получил ее личное приглашение. Она помирилась с врагами администрации Кеннеди.