Читаем Четвертый Кеннеди полностью

Присутствовал Луи Инч. Она презирала этого человека, но нуждалась в его помощи. И Джордж Гринуэлл, и Мартин Матфорд, и Берт Одик, и Лоренс Салентайн. Верхушка знаменитого Сократовского клуба. Ей предстояло договариваться с каждым из них, поэтому она и пригласила их в Белый дом на торжественный прием в честь столетия Оракула. В отличие от Кеннеди она хотела дать им возможность принять участие в создании новой Америки.

Но Элен Дюпрей знала, что эту Америку невозможно построить без уступок с каждой из сторон. Она также знала, что через несколько лет в Америке появится более консервативный Конгресс. И она не могла убеждать нацию так же, как Кеннеди, с его харизмой и трагичной судьбой.

Она увидела, что доктор Зед Энаккони сидит рядом с креслом-каталкой Оракула. Доктор, возможно, уговаривал старика пожертвовать свой мозг науке. Но у доктора Энаккони возникла и другая проблема. Его метод ПТ-сканирования обсуждался в различных научных изданиях. Элен Дюпрей всегда отмечала не только достоинства метода, но и связанные с ним опасности. Она чувствовала, что проблема эта требует долгого всестороннего рассмотрения. Государство, имеющее возможность выяснить правду, представляло собой серьезную угрозу для своих граждан. Да, детектор лжи доктора Энаккони позволял искоренить преступность и политическую коррупцию, он мог реформировать всю систему судопроизводства. Но правда никогда не бывала простой, правды иной раз противоречили друг другу, а в определенные периоды истории правда приводила и еще могла приводить к замедлению развития общества. А как повлияет на психику человека осознание того, что все его тайны могут стать общественным достоянием?

Она повернулась к уголку Розового сада, где Оддблад Грей и Артур Уикс, сидя в креслах, о чем-то оживленно беседовали. Грей теперь ежедневно посещал психиатра: его мучила депрессия. Психиатр сказал Грею, что после событий последнего года в его депрессии нет ничего необычного. Тогда зачем Грей ходил к психиатру?

В этот момент внимание всех собравшихся в Розовом саду сосредоточилось на Оракуле. Ему преподнесли огромный праздничный торт с выложенным поверху звездно-полосатым флагом. Телекамеры наехали на Оракула: он задувал сотню свечей. Ему помогали президент Элен Дюпрей, Оддблад Грей, Юджин Дэззи, Артур Уикс, члены Сократовского клуба.

Оракул откусил кусочек торта, потом позволил Кассандре Шатт взять у него интервью. Этой чести Кассандра добилась с помощью Лоренса Салентайна.

Вступительную часть Кассандра отбарабанила, пока задувались свечи. А теперь она спросила:

— И как чувствует себя человек, проживший сто лет?

Оракул так злобно глянул на нее, что Кассандра возблагодарила бога за то, что интервью записывалось на видеопленку, с последующим монтажом для вечерней передачи. Господи, и какой же урод этот старик, подумала она, с морем почечных бляшек на голове, сухой кожей, напоминающей чешую, завалившимся ртом. На мгновение она решила, что он еще и глухой, а потому повторила вопрос:

— И как чувствует себя человек, проживший целое столетие?

Оракул улыбнулся, лицо покрыла паутина морщинок.

— Ты что, гребаная идиотка? — спросил он. Увидел свое лицо на телевизионных мониторах и едва не заплакал. Внезапно он возненавидел торжественный прием, которым президент Соединенных Штатов отмечала его сотый день рождения. Оракул посмотрел прямо в видеокамеру и спросил: — Где Кристиан?


Президент Элен Дюпрей сидела у кресла Оракула и держала его за руку. Оракул спал очень легким сном старика, ожидающего приход смерти. Прием в Розовом саду продолжался без него.

Элен помнила себя молодой женщиной, одной из протеже Оракула. Как она им восхищалась. Невероятный интеллектуальный уровень, искрящееся остроумие, бьющая через край энергия, радость от каждого прожитого дня, все качества, которыми ей хотелось обладать.

И пусть он всегда стремился к сексуальной близости. Что с того? Хотя она помнила, какую испытала обиду, когда его дружба вдруг перешла в похоть. Она пробежалась пальцами по высохшей руке. Она следовала доро́гой власти, тогда как большинство женщин идет доро́гой любви. Неужто любовные победы более сладкие?

Элен Дюпрей думала о своей судьбе, об Америке. Она до сих пор удивлялась, что после бурных событий последнего года страна очень быстро вернулась к привычной, размеренной жизни. Да, в этом была и ее заслуга, она приложила немало сил, чтобы загасить вспыхнувший пожар. Но все же…

Она оплакивала смерть Кеннеди: по-своему она любила его. Любила это трагическое лицо. Любила его идеализм, его видение будущего Америки. Любила цельный характер, его чистоту и полное отсутствие эгоизма, его безразличие к материальным благам. И, несмотря на все это, пришла к выводу, что он был опасным для страны человеком.

Перейти на страницу:

Все книги серии Марио Пьюзо. От автора "Крестного отца"

Похожие книги

Отчаяние
Отчаяние

Издательство «Вече» в рамках популярной серии «Военные приключения» открывает новый проект «Мастера», в котором представляет творчество известного русского писателя Юлиана Семёнова. В этот проект будут включены самые известные произведения автора, в том числе полный рассказ о жизни и опасной работе легендарного литературного героя-разведчика Исаева-Штирлица. В книгу включены роман «Отчаяние», в котором советский разведчик Максим Максимович Исаев (Штирлиц), вернувшись на Родину после завершения операции по разоблачению нацист­ских преступников в Аргентине, оказывается «врагом народа» и попадает в подвалы Лубянки, и роман «Бомба для председателя», действие которого разворачивается в 1967 году. Штирлиц вновь охотится за скрывающимися нацистскими преступниками и, верный себе, опять рискует жизнью, чтобы помочь близкому человеку.

Юлиан Семенов

Политический детектив
Тень гоблина
Тень гоблина

Политический роман — жанр особый, словно бы «пограничный» между реализмом и фантасмагорией. Думается, не случайно произведения, тяготеющие к этому жанру (ибо собственно жанровые рамки весьма расплывчаты и практически не встречаются в «шаблонном» виде), как правило, оказываются антиутопиями или мрачными прогнозами, либо же грешат чрезмерной публицистичностью, за которой теряется художественная составляющая. Благодаря экзотичности данного жанра, наверное, он представлен в отечественной литературе не столь многими романами. Малые формы, даже повести, здесь неуместны. В этом жанре творили в советском прошлом Савва Дангулов, Юлиан Семенов, а сегодня к нему можно отнести, со многими натяжками, ряд романов Юлии Латыниной и Виктора Суворова, плюс еще несколько менее известных имен и книжных заглавий. В отличие от прочих «ниш» отечественной литературы, здесь еще есть вакантные места для романистов. Однако стать автором политических романов объективно трудно — как минимум, это амплуа подразумевает не шапочное, а близкое знакомство с изнанкой того огромного и пестрого целого, что непосвященные называют «большой политикой»…Прозаик и публицист Валерий Казаков — как раз из таких людей. За плечами у него военно-журналистская карьера, Афганистан и более 10 лет государственной службы в структурах, одни названия коих вызывают опасливый холодок меж лопаток: Совет Безопасности РФ, Администрация Президента РФ, помощник полномочного представителя Президента РФ в Сибирском федеральном округе. Все время своей службы Валерий Казаков занимался не только государственными делами, но и литературным творчеством. Итог его закономерен — он автор семи прозаико-публицистических книг, сборника стихов и нескольких циклов рассказов.И вот издательство «Вагриус Плюс» подарило читателям новый роман Валерия Казакова «Тень гоблина». Книгу эту можно назвать дилогией, так как она состоит из двух вполне самостоятельных частей, объединенных общим главным героем: «Межлизень» и «Тень гоблина». Резкий, точно оборванный, финал второй «книги в книге» дает намек на продолжение повествования, суть которого в аннотации выражена так: «…сложный и порой жестокий мир современных мужчин. Это мир переживаний и предательства, мир одиночества и молитвы, мир чиновничьих интриг и простых человеческих слабостей…»Понятно, что имеются в виду не абы какие «современные мужчины», а самый что ни на есть цвет нации, люди, облеченные высокими полномочиями в силу запредельных должностей, на которых они оказались, кто — по собственному горячему желанию, кто — по стечению благоприятных обстоятельств, кто — долгим путем, состоящим из интриг, проб и ошибок… Аксиома, что и на самом верху ничто человеческое людям не чуждо. Но человеческий фактор вторгается в большую политику, и последствия этого бывают непредсказуемы… Таков основной лейтмотив любого — не только авторства Валерия Казакова — политического романа. Если только речь идет о художественном произведении, позволяющем делать допущения. Если же полностью отринуть авторские фантазии, останется сухое историческое исследование или докладная записка о перспективах некоего мероприятия с грифом «Совершенно секретно» и кодом доступа для тех, кто олицетворяет собой государство… Валерий Казаков успешно справился с допущениями, превратив политические игры в увлекательный роман. Правда, в этом же поле располагается и единственный нюанс, на который можно попенять автору…Мне, как читателю, показалось, что Валерий Казаков несколько навредил своему роману, предварив его сакраментальной фразой: «Все персонажи и события, описанные в романе, вымышлены, а совпадения имен и фамилий случайны и являются плодом фантазии автора». Однозначно, что эта приписка необходима в целях личной безопасности писателя, чья фантазия парит на высоте, куда смотреть больно… При ее наличии если кому-то из читателей показались слишком прозрачными совпадения имен героев, названий структур и географических точек — это просто показалось! Исключение, впрочем, составляет главный герой, чье имя вызывает, скорее, аллюзию ко временам Ивана Грозного: Малюта Скураш. И который, подобно главному герою произведений большинства исторических романистов, согласно расстановке сил, заданной еще отцом исторического жанра Вальтером Скоттом, находится между несколькими враждующими лагерями и ломает голову, как ему сохранить не только карьеру, но и саму жизнь… Ибо в большой политике неуютно, как на канате над пропастью. Да еще и зловещая тень гоблина добавляет черноты происходящему — некая сила зла, давшая название роману, присутствует в нем далеко не на первом плане, как и положено негативной инфернальности, но источаемый ею мрак пронизывает все вокруг.Однако если бы не предупреждение о фантазийности происходящего в романе, его сила воздействия на читателя, да и на правящую прослойку могла бы быть более «убойной». Ибо тогда смысл книги «Тень гоблина» был бы — не надо считать народ тупой массой, все политические игры расшифрованы, все интриги в верхах понятны. Мы знаем, какими путями вы добиваетесь своих мест, своей мощи, своей значимости! Нам ведомо, что у каждого из вас есть «Кощеева смерть» в скорлупе яйца… Крепче художественной силы правды еще ничего не изобретено в литературе.А если извлечь этот момент, останется весьма типичная для российской актуальности и весьма мрачная фантасмагория. И к ней нужно искать другие ключи понимания и постижения чисто читательского удовольствия. Скажем, веру в то, что нынешние тяжелые времена пройдут, и методы политических технологий изменятся к лучшему, а то и вовсе станут не нужны — ведь нет тьмы более совершенной, чем темнота перед рассветом. Недаром же последняя фраза романа начинается очень красиво: «Летящее в бездну время замедлило свое падение и насторожилось в предчувствии перемен…»И мы по-прежнему, как завещано всем живым, ждем перемен.Елена САФРОНОВА

Валерий Николаевич Казаков

Детективы / Политический детектив / Политические детективы