Четвертый корпус, или Уравнение Бернулли

– Не корова, а собака, – поправил Бородатый. – И воткну я ваши лампочки. Неужель до завтрева потерпеть нельзя?

– Потерпим, – согласился Лысый. – Где топливозаправщик, говоришь? Пойдем к Любе. Соскучился я по ее биточкам с луком.

День 1-й

На запись детей в отряды и знакомство со своими напарниками мы с Анькой катастрофически опаздывали. Чтобы обстоятельства сложились нужным образом, прежде чем выйти из метро, мы сорок минут просидели на «Полежаевской», отсчитывая счастливое количество проходящих мимо поездов. После того как в темном тоннеле скрылся двадцатый, мы в который раз проверили, что чемоданов у нас по-прежнему два, рюкзаков столько же, и не торопясь двинулись к эскалатору.

Это была часть дерзкого плана по захвату напарников, обладающих определенными антропометрическими параметрами, подходящим психотипом и хорошей зодиакальной совместимостью с нашими гороскопическими знаками. План был продуман до таких мелочей, что у меня даже имелся плакат с фотороботом человека со всем набором требуемых качеств; на нем был изображен лидер финской готической группы HIM Вилле Вало.

Полагая (как потом выяснилось, ошибочно), что чем позже мы приедем, тем больше будет выбор, а значит, и вероятность совместиться со своим коллегой хотя бы по одному из этих пунктов, от «Полежаевской» до автокомбината, от которого отходили автобусы до лагеря, мы шли все медленнее и медленнее, пока совсем не остановились напротив витрины «Пончечной». За двумя горами розовых с разноцветной посыпкой пончиков сразу замаячила перспектива провести оставшееся до блицкрига время здесь, но внезапно у Аньки зазвонил телефон, и весь план полетел к чертям собачьим.

Разговаривая по телефону, она махала руками, дважды подпрыгнула на месте, один раз пригнулась, но перед тем как отключиться, покорно кивнула и шмыгнула носом.

– Вынь банан! – крикнула она и выдернула наушник из моего уха. – Директриса звонила. Все пропало, и надо немного ускориться.

Пока мы бежали с подлетающими на кочках чемоданами к автокомбинату, от Аньки удалось узнать, что главным из того, что «пропало», стала возможность выбора напарников. Два наших авиаконструктора тоже опаздывали. В том, что у них был точно такой же план, как у нас, не было никаких сомнений, но поскольку один из них считал поезда на «Пролетарской», а другой на «Речном вокзале», что гораздо дальше от автокомбината, чем «Пончечная» на «Полежаевской», директриса решила поторопить нас.

– Еще нам дали два младших отряда, – сказала Анька, толкая тяжелую дверь с надписью «Входа нет». – Им по восемь лет. Два отряда восьмилеток! Ну хотя бы двенадцать, но восемь… Самый страшный возраст: одни хотят к маме, другие – спрыгнуть с крыши.

За дверью, которую, несмотря на предупреждение, с третьей попытки удалось-таки открыть, в огромном холле с высоким потолком уже толпились родители с детьми. Все они что-то ели, пили, раскладывали на подоконниках одежду и обувь, потом складывали все обратно в разноцветные рюкзаки и привязывали к чемоданам одинаковые красные ленточки.

Я попробовала определить, кому из детей могло бы быть восемь лет, и задержалась возле самого маленького мальчика: на самодельном бейджике написано «Дима», на худых плечах рюкзак, в руках складной пляжный зонт в два раза больше, чем сам Дима.

– По-моему, они ничего, – сказала я, пока Анька оттаскивала меня от Димы. – Твоей Юльке тоже восемь лет, и вы нормально ладите.

– Моей Юльке?! – Анька остановилась и вытаращила на меня глаза. – Она на Новый год пожар устроила. Чуть не сгорели все.

– Но ведь она же его и потушила!

– Моей норковой шубой! – Анька снова схватила меня за руку и, пробиваясь сквозь толпу родителей с детьми, потащила к двери с надписью «Запись в отряды». – Если у нас будет хоть одна такая Юлька или один такой, как ее Васька, то нам не помогут никакие авиаконструкторы.

Семнадцать Юлек и столько же Васек повернули головы в нашу сторону и оценивающе нас осмотрели, но Анька не обратила на них внимания.

– Матерь божья, – сказала она, заглянув в приоткрытую дверь, и тут же ее закрыла. – Не смотри туда… Ай, ладно, смотри.

Анька открыла дверь пошире и впихнула меня в комнату для записи. Здесь тоже была толпа, но уже разбитая на группы по возрасту детей. За столами под номерами отрядов сидели вожатые. Все, кроме наших напарников. Однако большинство из них не было никакой возможности рассмотреть хоть сколько-нибудь подробно, потому что за столом у окна сидело само совершенство, гений чистой красоты с такими антропометрическими данными, что зодиакальная совместимость уже не имела никакого значения, – выпускник МАТИ, вожатый первого отряда Александр Данилов. На бейджике значилось только небрежное «Ал. Д.».

Не вставая с места, он расстрелял нас с Анькой бронебойными из-под темных бровей и сделал по два контрольных в грудь.

– Он прекрасен, – шепотом выдохнула Анька, прижимаясь спиной к стенду «Террористическая угроза». – Он прямо как Ален Делон. И как ужасно, что он уже занят!