Четвертый крестовый поход

С начала декабря между двумя силами происходили отдельные стычки. Ни одна из сторон не начинала решительных действий. Крестоносцы, с одной стороны, не хотели провоцировать греков на открытую вражду, Алексей же, с другой стороны, не хотел начинать действий против могущественной западной армии. Обстановка в императорском дворце становилась все более напряженной. Исаак побуждал своего сына не обращать внимания на разговоры презренной черни, придворные отказывались идти в бой против крестоносцев. Никита отзывался о них пренебрежительно: «Они стремились сражаться с ними так же, как стадо оленей готовилось бы к бою против льва». [486]

Серьезная угроза для латинян возникла 1 января 1204 года. За те месяцы, что в Галате стоял лагерь крестоносцев, торговля и рыбная ловля возродились. Воды Золотого Рога бороздили греческие, венецианские и другие суда. Византийцы понимали, что самым ценным орудием крестоносцев был их флот. Без него они оказались бы в ловушке и вынуждены были бы либо сдаться, либо отправиться прочь по суше через враждебные болгарские земли, либо переправиться через Босфор, чтобы встретить зиму в неприветливых горах Малой Азии. Если уничтожить флот крестоносцев, ненавистные уроженцы Запада оказались бы во власти византийцев.

Греки взяли семнадцать судов и нагрузили их дровами, стружкой, смолой, паклей и деревянными бочками. Зажигательные суда веками использовались в морских битвах в Восточном Средиземноморье. Они были применены в знаменитой битве при Саламине в 480 году до н. э., и повествования об этом легендарном сражении повторялись по всему средневековому миру. Около полуночи, когда ветер дул с юго-запада, греки подняли паруса, подожгли свои суда и пустили их в сторону флота крестоносцев. Они хорошо подготовили свои корабли. Груз быстро воспламенился, пламя взметнулось к небесам, и огненные призраки без судового экипажа непреклонно скользили к венецианским кораблям.

Напряженность между двумя сторонами заставляла крестоносцев выставлять часовых и дозорных, так что когда вражеские корабли тронулись через Золотой Рог, прозвучал сигнал тревоги, и все схватились за оружие. Венецианцы подбежали к своим кораблям и сделали все возможное, чтобы с помощью весел, парусов или канатов отвести их в безопасное место. Виллардуэн стал свидетелем нападения и ручался, что «никто никогда не оборонялся на море с такой отвагой, как венецианцы в ту ночь». [487] Часть парусных судов оказалось невозможно передвинуть быстро, а потому возникла необходимость в другой схеме действий. Самыми маневренными были весельные галеры и баркасы. Команды собрались быстро, суда на веслах тронулись в сторону неприятеля. На горящие корабли полетели абордажные крюки, увлекая их в сторону Босфора, чтобы течение вынесло их в открытое море, где они могли сгорать, не причиняя никому вреда.

Однако греки не бросили свой замысел на произвол судьбы. Тысячи человек собрались на берегу Золотого Рога, демонстрируя враждебность по отношению к пришельцам с Запада. Многие из них сели на оставшиеся лодки и открыли огонь по венецианцам, пытавшимся оттащить пламенеющие суда. [488] Многие из крестоносцев были ранены, и вся ночь прошла в борьбе за спасение драгоценного флота.

В основном лагере не утихала тревога. Часть воинов опасалась, что нападение на море послужит лишь прелюдией к сухопутному наступлению. Крестоносцы начали вооружаться и седлать коней. Шум с Золотого Рога и темнота не дали возможности сформировать четкое боевое построение, а потому на равнину перед лагерем вылилась сравнительно аморфная масса крестоносцев, чтобы отразить угрозу нападения со стороны греков. Когда рассвело, оказалось, что был уничтожен только один пизанский корабль, что можно считать выдающимся достижением венецианских мореходов и доказательством их высокого мастерства. Они прекрасно сознавали важность своих действий. Виллардуэн писал: « Той ночью над всеми нависла ужасная опасность. Если бы наш флот сгорел, мы потеряли бы все, лишившись возможности уйти как по суше, так и по морю». [489]

Неясно, кто из греков предложил идею зажигательных кораблей. Несмотря на холодный прием последних посольств, участие Алексея в столь явно враждебном действии кажется маловероятным. Скорее нападение было разработано партией, склонной к уничтожению крестоносцев, показывая таким образом ослабление авторитета молодого императора. Однако крестоносцам политические нюансы казались малозначительным. С их точки зрения, вся вина лежала на самом Алексее. Виллардуэн насмешливо замечал: «Вот так Алексей решил отплатить за службу, которую мы ему сослужили». [490] Мнение об императоре испортилось, и неприязнь к грекам стала настолько сильной, что прежние теплые отношения казались ушедшими в прошлое.

ГЛАВА 12 «Наше чрезмерное несогласие не оставило места человеческим чувствам»