Четвертый крестовый поход

Пару дней крестоносцы провели там, наслаждаясь плодами победы, а тем временем части защитников города удалось бежать. Добравшись до Константинополя, они поведали Мурзуфлу о произошедшем. Оказавшись на троне благодаря неприязни к уроженцам Запада, новый император был просто обязан как можно быстрее нанести удар по противнику, а потому он вышел, чтобы перехватить отряд.

Он взял с собой икону Богородицы. Альберик де Труа-Фонтен — единственный, кто описывает ее: «На этой иконе был прекрасно изображен сам Господь, дева Мария и апостолы. В нее же были вставлены святыни: зуб Иисуса, который выпал у него в детстве, частица копья, пронзившего его на кресте, часть ризы, а также частицы мощей тридцати мучеников». [504] Присутствие этой глубоко почитаемой иконы придавало Мурзуфлу уверенности. Никита Хониат пишет, что византийцы считали святыню «вторым полководцем». [505]

Христианские армии часто брали святыни в бой. Крестоносцы на Святой земле брали Крест Господень во все сражения с 1099 и вплоть до 1187 года, когда в битве при Хаттине он был утрачен. Мурзуфл же объявил своей покровительницей одну из величайших икон православной церкви. Одновременно он показывал, что сам покровительствует церкви и, сражаясь против захватчиков-католиков, имеет поддержку церковной иерархии. Патриарх Иоанн X Каматерус, возглавлявший православную церковь, сопровождал армию, чтобы подчеркнуть эту поддержку.

Мурзуфл собрал серьезный отряд из нескольких тысяч воинов (по данным Робера де Клари, он состоял из четырех тысяч человек) и выступил навстречу крестоносцам, которые двигались медленно, поскольку гнали с собой в лагерь захваченный скот. Мурзуфл быстро выследил их и двинулся следом. Решив нанести удар первым, он пропустил мимо основную часть отряда, которая вела пленников и животных, а когда крестоносцы, возглавляемые Генрихом Фландрским, готовы были скрыться в лесу, бросился на врага.

Сперва крестоносцы испугались. Противник имел большой количественный перевес, и они вверили свои судьбы Господу и Богородице. Вскоре они собрались с силами и обернулись к неприятелю. Перед отрядом были выставлены восемь арбалетчиков, чтобы принять первый удар греков. Их огонь оказал некоторое действие, но движение не остановилось, и противники вскоре жестоко схватились врукопашную. Крестоносцы отбросили копья и вытащили мечи и кинжалы, использовавшиеся для ближнего боя.

Греческий авангард возглавлял испанский наемник Педро Наваррский. Альберик де Труа-Фонтен гордо замечает, что Педро был настолько уверен в успехе, что вступил в бой с непокрытой головой, на которой был только золотой венец. Когда воины сомкнулись, Педро оказался против Генриха Фландрского, опытного бойца и искусного фехтовальщика. Фламандец начал нападать и быстро обнаружил слабое место своего противника. Быстрым ударом, нанесенным по дуге, который наверняка неоднократно отрабатывался еще во фландрских замках, он опустил меч на голову Педро. Золотой венец треснул, и меч на два пальца погрузился в череп воина.

Мощь и выучка конницы крестоносцев вновь показали свое преимущество, и вскоре передние ряды греков дрогнули. К этому времени крестоносцы сражались вместе больше года: в Заре, Корфу, у Константинополя и во время кампании Алексея во Фракии. Они действовали с такой слаженностью, какая может возникнуть только из непосредственного боевого опыта. Напротив, византийским силам, представлявшим смесь греческой знати с наемниками, недоставало единства и умения, чтобы справиться с неприятелем.