Четвертый крестовый поход

Надо также представить и смешение языков. В сердце Европы, в ключевой точке такого канала связности, как Рейн, чаще всего звучали французский, немецкий, окситанский (язык Южной Франции) и латинский; от более отважных странников можно было услышать датскую, испанскую, английскую или русскую речь. Суматоха вокруг собора просачивалась и внутрь, где пилигримы и гости смешивались с местными прихожанами и клириками. Больные, калеки и нищие собирались, выпрашивая подаяние и пытаясь ухватить долю милостыни, брошенной всем. В некоторых храмах пол делался наклонным, чтобы скопившаяся за день грязь и мусор от толпы людей вымывались в конце дня на улицу. В Базеле основным источником шума была, разумеется, проповедь нового крестового похода, которая привела Б собор огромную толпу.

Возможно, для настоятеля Мартина это было выступление перед самой большой аудиторией за все время поездки. Мы мало знаем о его предшествующей деятельности — но вполне вероятно, что количество слушателей было самым значительным за всю его жизнь. На нем лежала ответственность за успех предприятия во славу господа, а потому было чрезвычайно важно достичь результата — и эту задачу поставил строгий повелитель, папа Иннокентий III.

Готовясь к проповеди, Мартин должен был учесть различные, иногда и противоречивые обстоятельства. Аббату надлежало представить воззвание так, чтобы оно было воспринято на нужном уровне. Его слушателями были простые люди, а не собрание образованного духовенства или группа местных феодалов, с которыми приходилось сталкиваться в повседневной жизни монастыря. Сквозь всю речь должна была четко прослеживаться единая мысль: требовалось особо подчеркнуть острую необходимость в крестовом походе и неоценимую награду для тех, кто к нему присоединится. Избыток теологических построений или чрезмерная сложность помешали бы воспринять самую суть речи.

Мартин обязан был вызвать у слушателей целую палитру эмоций: гнев, сожаление, желание отомстить — вот какие чувства должно было породить желание спасти Святую Землю от рук язычников. А кроме того, нужно было создать настроение личного интереса к воззванию, сыграв на желании каждого искупить свои грехи, избежать адских мучений и спасти душу в покаянном паломничестве (иными словами — в крестовом походе). Можно было апеллировать и к мирским ценностям: чести семьи, традициям крестовых походов, стремлении получить богатую прибыль.

По существу, принявший знак креста соглашался оказаться в чрезвычайных обязательствах, делая, вероятно, самый значительный выбор за всю свою жизнь. Странствие за 2200 миль от Базеля до Святой Земли, риск болезней и ранений, грядущая схватка с безжалостным и могучим врагом, не говоря уже об огромной стоимости экипировки, транспорта и пропитания — все это делало крестовый поход серьезнейшим предприятием. Мартину приходилось призывать людей оставить свои семьи, покинуть жен и детей, лишив их защитника, в надежде на то, что они благополучно дождутся его возвращения.

Этим отрицательным факторам Мартин должен был противопоставить ряд весьма привлекательных идей. Главным козырем была неотъемлемая религиозность того времени. Глубоко укоренившаяся набожность принизывала христианскую Европу того периода и служила основным мотивом для крестовых походов с самого возникновения этого движения в 1095 году. Более того, поскольку к 1200 году уже состоялось несколько экспедиций, традиция крестовых походов проникла в некоторые знатные роды и целые регионы, что также играло на руку аббату. Такие традиции оборачивались убежденностью, что каждое поколение в рыцарском роду должно сыграть свою роль в борьбе за Святую Землю. Еще Мартин мог напомнить и о перспективе материального обогащения. Для некоторых духовных лиц мысль о получении выгоды от религиозных войн казалась неприемлемой, но папство хорошо осознавало положение вещей и примирилось со ставшей традиционной практикой крестовых походов. Кроме того, добыча была необходима для того, чтобы покрыть расходы на кампанию — ведь требовалось платить жалованье рыцарям, оруженосцам и остальным солдатам. Существовало каноническое право (смесь библейских прецедентов и решений предыдущих римских пап), по которому даже во время войн за веру солдатам выплачивалось некоторое жалованье. Но склонность к излишествам официально осуждалась, поскольку захват армией слишком богатой добычи мог привести к греху стяжательства, следствием которого стало бы лишение господнего благоволения, что, в свою очередь, грозило провалом всей экспедиции.[87]