Четвертый под подозрением

— Может быть, стоит спросить Эмилию?! — крикнул ему вслед Фрёлик.

Ответа он не дождался. Нарвесен ушел. Гунарстранна и Фрёлик переглянулись.

— Помнишь то дело о шантаже, о котором я тебе рассказывал? — спросил Гунарстранна.

— Пьяница капитан, который угрожал все рассказать журналистам, если Нарвесен от него не откупится?

Гунарстранна кивнул:

— Я хотел разыскать капитана. Его осудили на три года. Два из них он отсидел в Бастёйе.

— Ну и что?

— Он мертв, — сказал Гунарстранна. — В первый же день после освобождения ввязался в пьяную драку, и его убили. Неизвестный зарезал его ножом.

— Да-а… у Нарвесена рыльце в пушку, — заметил Фрёлик.

— У нас нет доказательств, что капитана убил или заказал Нарвесен. По той же причине ты пока не можешь утверждать, что именно он поджег твой загородный дом.

— Нет, могу. Это сделал он!

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, и все.

Гунарстранна неодобрительно покосился на Фрёлика:

— Если ты так уверен, что тебя поджег Нарвесен, тогда выясни, зачем он это сделал, и только потом предъявляй ему обвинения.

Когда они вышли на улицу, Фрёлик вдруг остановился.

— В чем дело?

— Знаешь, он зашел слишком далеко. Запер меня в сауне и чиркнул спичкой!

Они немного постояли, глядя на проезжающие мимо машины.

— Успокойся, остынь, — сказал Гунарстранна, поворачивая к стоянке. — Нарвесена мы возьмем, даю тебе слово.

— Пока что не похоже…

— Я доверяю своему чутью. И вдобавок я натравил на него нашего знакомого из экономического отдела, Сёрли по кличке Болван.

Глава 36

Однажды Франку Фрёлику уже довелось встретиться с Биргитте Бергум. Он видел ее в действии, в суде, когда Биргитте Бергум защищала плотника, числившегося в «хемверне», действующем корпусе резервистов.[8] Ее подзащитного обвиняли в том, что он, напившись в своем загородном домике, достал среди ночи хранившийся у него автомат AG3 и открыл огонь. К сожалению, рядом с его хютте поставили палатку два туриста. До смерти перепугавшись, они залезли на дерево, откуда по мобильнику вызвали полицию. Но в ближайшем участке не хватало людей для работы в ночную смену. Поэтому туристам посоветовали перезвонить в центральную диспетчерскую. Дежурный выслал патрульную машину из другого округа. Полицейские заблудились и без конца перезванивали туристам, уточняя, как к ним проехать.

Допившийся до белой горячки плотник, услышав звонки мобильника, решил, что враг коварно пробрался к хютте и собирается его уничтожить. Он надел камуфляж и пополз к дереву, чтобы отразить нападение. Неоценимую помощь ему оказали стражи порядка, которые названивали перепуганным туристам через равные интервалы. Наконец полицейские прибыли на место происшествия. Разбушевавшегося плотника-резервиста удалось арестовать только после перестрелки, в ходе которой был ранен один из стражей порядка. Фрёлика вызывали в суд свидетелем — он рассказывал об общих обстоятельствах ареста. Биргитте Бергум с самого начала впилась в него как пиявка.

Теперь он наблюдал за адвокатом через зеркальное стекло. Они с прокурором Фристадом находились в кабинете, соседнем с тем, где проводили допрос. Пятидесятилетняя защитница, пышноволосая, носатая, с роскошным, как у оперной певицы, бюстом, сидела рядом со своим подзащитным, Йимом Ройнстадом, и высокомерно морщилась. Ройнстад напоминал толстого патлатого Будду в черной футболке. Он с равнодушным видом качался на стуле, скрестив руки на груди.

Прокурору Фристаду было явно не по себе. Он то и дело бормотал:

— Ах ты господи, ну и положеньице! Да, Фрёлик, мне совсем не нравится то, чем мы занимаемся!

Он затих, когда в соседний кабинет вошел Гунарстранна. Ройнстад дернулся, словно хотел встать. Совсем как школьник, когда в класс входит учитель. Бергум приказала ему сидеть и сурово покосилась на зеркало.

— Она нас видит! — сказал Фристад, испуганно поправляя очки. — Бибби не дура!

— Кто там у вас сидит? — спросила Бергум, кивком указывая на зеркало.

Гунарстранна промолчал. Фрёлик и Фристад перемигнулись.

— Прикрути звук, — шепнул Фристад.

Фрёлик прикрутил звук, да так, что следующее замечание адвоката они едва расслышали:

— Так не пойдет, Гунарстранна. Все допросы должны проходить в обстановке полной открытости!

Фрёлик чуть-чуть прибавил громкость.

— А это не допрос, — лаконично ответил Гунарстранна. — Вы сами попросили о встрече.

— Я хочу знать, кто сидит за зеркалом!

— Тогда будем считать наши переговоры законченными. Ройнстад может возвращаться в камеру и мечтать дальше. Либо ему есть что мне сказать, либо нет.

Биргитте Бергум смерила Гунарстранну суровым взглядом. Потом повернулась к своему клиенту и спросила:

— Ну а ты что скажешь? Секундочку, пожалуйста! — бросила она, обернувшись к Гунарстранне, и о чем-то зашепталась с Ройнстадом.

Фрёлик и Фристад снова переглянулись.

— Они сейчас откажутся! — еле слышно прошептал Фристад. — Бибби ничем не прошибешь, она крепкая, как старая калоша.

Гунарстранна за стеной зевнул и посмотрел на часы.

— Что вы решили?

— В сейфе была картина, — буркнул Ройнстад. Видимо, он решил сразу перейти к делу.

— В каком сейфе? — с деланым равнодушием уточнил Гунарстранна.