Четвертый Рим

Постепенно музыка стала строже и возвышенней, туман поголубел, затем посинел, круговерть звездочек угомонилась, и на ночном небе ровно засветило тяжелое спокойное солнце. Пробовавшие голоса христиане двинулись друг к другу и, собравшись вместе, запели псалом.

Воспойте Господу песнь новую; воспойте Господу, вся земля!
Ибо все боги народов — идолы, а Господь небеса сотворил.
Слава и величие пред Лицем Его, сила и великолепие во святилище Его.
Поклонитесь Господу во благолепии святыни. Трепещи пред лицем Его, вся земля!
Скажите народам: Господь существует! потому тверда вселенная, не поколеблется.
Да веселятся небеса, и да торжествует земля; да шумит море и что наполняет его.
Да радуется поле и все, что на нем, и да ликуют все дерева дубравные
Пред лицем Господа; ибо идет судить землю.
Он будет судить вселенную по правде, и народы — по истине Своей.

Несмотря на всю подготовку и самоподготовку, не в силах противостоять Высшей воле, Луций высвободил руки и, шатаясь, как лунатик, побрел к фонтану. Взобравшись на постамент, он сел на него, свесив вниз ноги и болтая ими в воздухе. Не отходящая от юноши ни на шаг Лина прижалась спиной к постаменту и так застыла, откинув голову юноше на колени.

Луций зарылся руками в волосы Лины и заговорил:

Я
тот
кто (что)
всегда
везде есть
дал жизнь человекам
желая наслаждаться
произведениями
фантазиями
порождениями ума.
Вернулся взглянуть
на представление
высшего разума
и встретил
вместо веселия
занимательнейших игр
занудство богов
вампирующих вселенским логосом
рвущих энергетические потоки
разбухающих сладострастием
страданий
унижений
покаяний
запугивающих
заманивающих в сети
заблудшиеся стада
себе подобных
замышляющих
захваты власти
передел священных миров.
Забудьте своих богов
заприте
заполоните обратно во мне
отриньте
и вновь обретите
возрождая
верой знания
выношенного в себе.
Ибо от сотворения века
нет Бога
без человека!

С последними словами пальцы юноши впились в голову Лины. Она вскрикнула, на глаза у нее навернулись слезы, но юноша, не замечая причиняемой боли, давил все сильнее. Девочка безуспешно пыталась сбросить с головы сжимающие ее руки, потом превозмогла боль и, успокоив свои пальцы, стала ласкать ими сведенные кисти юноши. Его заледеневшие пальцы оттаяли и порозовели, постепенно Луций очнулся и приподнял безвольно опущенную голову. Сняв с себя руки юноши, Лина стала целовать их, а от слез, капающих на его пальцы, Луций окончательно пришел в себя. Все отчетливее стала вырисовываться стоящая перед ним Лина, и вот он уже признал ее широко расставленные синие, как небо, глаза, даже в минуту его слабости с обожанием смотрящие на него. Соскочив с постамента, юноша встал на колени перед Линой, уткнувшись головой в упругую ткань живота, а девочка гладила и гладила его непокорные волосы и радостно улыбалась.

Тусклое светило послало тепло, и оцепеневшие участники мистерии зашевелились и обступили обнимающихся влюбленных. Пораженные мужеством молодых, они стремились засвидетельствовать им свое восхищение.

— Стойте! — удержал их юноша горько. — Я был лишь инструментом в чужих руках, ничего не видящий и не слышащий слепой, глухой идиот. Я жду толкования больше вас, — и он обратился к священнику: — Отец Климент, просвети нас.

— Не скоро ты вступишь в обоюдный контакт, но ты совершил главный шаг и узнал ответ.

— Я скажу тебе, — шепнула Лина и крепко прижалась к Луцию. — Я слышала все!

— Садитесь, — пригласил их Нарцисс и подвинулся на бордюрном камне.

Орфей вновь заиграл на звуковизоре, и полевые цветы словно бы закивали молодым.

— Ты не боишься, что и мы станем такими же, как они? — показала Лина в сторону сумасшедших.

— С чего это вдруг? — поразился Луций.

— Ведь мы же влюбленные, разве не так? А все влюбленные немножечко сумасшедшие.

Они вновь поцеловались и, смеясь, сели на землю.