Четвертый вектор триады

Неожиданно открывшимся астральным зрением Летта видела сверкающие всеми цветами радуги ауральные ореолы, окружающие их головы. Она видела, как медленно и неотвратимо раскрывается голубой цветок бодхител, сливая два ореола в один, бесконечно прекрасный и щемяще неповторимый Храм Любви.

Завороженная чудесным зрелищем, она протянула недопитую чашу Сану. С почти священным трепетом он принял волшебный напиток и осторожно прижался губами в том же месте, где и она минуту назад.

При этом он не отрывал глаз от лица Летты и сделал это интуитивно, безошибочно чувствуя тепло и сладость девичьих губ. Сердце Летты наполнилось ликованием. Ей казалось, что она уже много лет знает этого черноглазого сильного юношу с упрямо сжатым ртом и четким, будто из камня высеченным подбородком. Она дышала его воздухом, чувствовала его рецепторами, смотрела его глазами. Не в силах выдержать лавину чувств и мыслей, прорвавшуюся к ней из его ауры, Летта начала медленно оседать и сразу же почувствовала его руки, крепкие и нежные, и в первый раз в жизни позволила себе потерять сознание…

Она очнулась на ложе из мелкой каменной крошки. Сан сидел рядом в позе, живо напомнившей Летте статую Сатвы в часовне на краю Горелой Пустоши. Его глаза были закрыты, а в уголках губ пряталась спокойная и ласковая улыбка. Летта хотела задать вопрос, но не успела. Ответ вошел в сознание мгновенно, но вежливо, как все, что делал Сан.

«Когда мы прощались с Делоном, он рассказал мне про суггеста и предупредил, что ты можешь неожиданно терять сознание».

«А он не сказал, как долго это будет продолжаться?»

«Он удивлялся твоей силе. Девять из десяти смертных не пережили бы такой встряски. Он просил передать тебе вот это».

И в сознании Летты возник проникнутый весельем и радостью голос Делона:

«Маленькая воительница! Я рад, что случай дал мне возможность узнать тебя. Думаю, ты и раньше догадывалась, что мы родственники. В твоих жилах струится эльфийская кровь. Я хорошо знаю твоего отца. Он сейчас далеко, на Южном Архипелаге.

Если ты правильно спросишь, твоя кровь сама назовет тебе его имя. Может быть, ты даже увидишь его. Упражняйся в Боевом Искусстве, и Путь откроется перед тобой во всем своем великолепии. Способности, скрытые в тебе, глубоки и разнообразны. Не все они от эльфов. Что-то изменилось в Междуречье. Все чаще мне встречаются талантливые смертные с раскрытыми глазами и чакрами. Боюсь загадывать, но, может быть, Демиурги нашли наконец средство Спасения. Наш друг Сан ничем не уступает мне, эльфу, ведущему свой род от Перворожденных, а ведь в нем нет ни капли эльфийской крови! Он поклялся сопровождать тебя до полного выздоровления. Прошу тебя, прими его помощь. Да помогут тебе небо и твой волшебный клинок! Дорогу осилит идущий!»

Летта открыла глаза. Солнце уже скрылось за гребнем стены, но небо еще сияло глубокой и яркой голубизной. Небо Великих Древних Гор. Небо Лучезарной Долины. Небо Родины.

Конечно, она догадывалась. Догадывалась, что Врана не просто ее учитель, но и мать. Тайна рождения, жестко соблюдавшаяся в племени, запрещала колдунье сказать Летте об этом прямо. Но, пользуясь своим привилегированным положением, Врана могла позволить себе мимолетную ласку или заботливое слово. Все это происходило наедине, но именно в силу своей необычности запоминалось надолго.

Амазонки не вскармливали своих детей. Для этого в ихних пещерах существовали специальные кормилицы. Им, захваченным при набегах, была дарована жизнь.

Пока не иссякнет молоко.

Некоторые из них жили в пещерах десятки лет, но никогда не видели выкормленных ими девочек. С двухгодовалого возраста юные Девви воспитывались в специальных группах и представлялись племени лишь через шесть лет после рождения. За это время матери пытались забыть беременность и роды, как кошмарный сон.

Конечно, внешнее сходство оставалось, но говорить о нем было строжайше запрещено. Все Девви были дочерьми Великой Матери и никаких других матерей не знали и не хотели. По крайней мере по официальной версии.