Четвёртая власть Третьего Рейха. Нацистская пропаганда и её наследники

Вообще, после поражения под Москвой вермахт отчаянно нуждался в пушечном мясе, чтобы компенсировать свои потери, которые к концу зимних боев 1941/42 года составили 1 167 835 человек, исключая больных. Верховное командование обратилось к союзникам Германии за дополнительными войсками. Кейтель спешно направился в Бухарест и Будапешт, в надежде набрать румынских и венгерских солдат для приближающейся летней кампании. Геринг, а затем и сам Гитлер обратились к Муссолини за итальянскими формированиями. Верховное командование рассчитывало иметь 52 союзнических дивизий для летнего наступления – 27 румынских, 13 венгерских, 9 итальянских, 2 словацких и 1 испанскую. Из 41 свежей дивизии, которые должны были усилить южный фланг Восточного фронта, где предстояло наносить главный удар, половину (21 дивизия) составляли венгерские, румынские и итальянские соединения (22). Причем из-за того, что венгры и румыны ожесточенно враждовали друг с другом, то в промежутке между ними командование разместило итальянскую армию.

Вражда венгров и румын вытекала из предыдущего раздела Румынии, кусок которой, наряду с прочими территориальными приобретениями, Венгрия обеспечила через Трианонский международный арбитраж при поддержке Гитлера. Тогда же от Румынии оторвали свои куски добычи и Советский Союз и Болгария. Пройдя через национальное унижение, румыны серьезно относились к делу и воспринимали битву на востоке как свою войну. А потому симпатии немецких военных склонялись больше на сторону румын, нежели венгров.

Но вояками они оказались теми еще. Маршал артиллерии Николай Воронов, участвовавший в присоединении Бессарабии к Советскому Союзу, так вспоминал румынских офицеров, с которыми ему пришлось столкнуться в этом походе: «Впервые в жизни мне встретились королевские офицеры-щеголи с подведенными бровями и ресницами, напудренными и подкрашенными лицами, а у одного была даже черная мушка на щеке. Персонажи из оперетты и только!» (23) В трагические первые дни начала Великой Отечественной войны, когда на других фронтах советские части откатывались под чудовищным напором вермахта, на советско-румынском фронте пограничники, моряки Дунайской флотилии и армейские части не только удерживали государственную границу, но и высаживали десанты на румынскую землю. Так что сталинский тезис о войне на чужой территории кое-где частично выполнялся.

Человеколюбцами румынские оккупанты также себя не проявили. После взрыва, уничтожившего 22 октября 1941 года штаб румынских войск в Одессе, Антонеску приказал расстрелять за каждого убитого офицера – 200, за каждого солдата – 100 евреев (всего по этому приказу убиты 25 тысяч одесских евреев). Кроме расстрельных художеств, в захваченных Румынией областях румынский язык вводился в качестве официального и обязательного для изучения в школах, а на занятые земли направлялись переселенцы (24).

Ну и совсем уж фантастическим зверьем считались хорватские усташи. Они могли, скажем, в качестве отчета о работе прислать немцам двадцать килограмм человеческих глаз. Усташский палач Йосо Орешкович вспоминал на суде: «Наши командиры приказали нам отобрать 200 заключенных, отвести их к морю и уничтожить. Я и некоторые мои товарищи не могли этого сделать. Нас ругали, высмеивали. Какие же, мол, вы хорваты и усташи. Говорили, что тот не усташ, кто не может с улыбкой убить серба, еврея и коммуниста. Чтобы приобщить нас к убийствам, нам, юношам, давали вино и ликер. Подводили к нам девушек из числа заключенных, раздевали их догола, говорили, что мы можем взять любую, но после полового акта должны убить ее. Так, некоторые юноши, опьяненные вином и страстью, начали убивать» (25).

Воевали хорваты охотно, и когда командование объявило набор добровольцев на Восточный фронт, рассчитывая набрать максимум 3900 добровольцев и сформировать один полк, на призывные пункты явились 9000 мужчин. Немецкие фронтовики отмечали почти детскую любовь хорватов к различным воинским наградам: «Награды посылали хорватам воздушным путем, даже когда окруженные войска Паулюса умирали от голода. Но, несмотря на чрезмерную любовь к побрякушкам, воевали хорваты хорошо» (26). Такие вот сентиментальные убийцы.

Из иностранных оккупантов, вторгшихся на советскую территорию, еще стоит отметить финнов, которые в нашей историографии считаются чуть ли не пострадавшим народом. Действительно, поскольку немцы вели активные боевые действия с территории Финляндии, советское командование нанесло массированный удар по финским аэродромам. Ожидаемых результатов советские авианалеты не дали, но именно это позволило финнам объявить себя жертвами советской агрессии. «Финляндия якобы захватила лишь те территории, которые были ею утрачены в ходе советско-финской войны. На самом деле они пошли значительно дальше потерянных территорий. В захваченной советской Карелии финны создали целую сеть концлагерей, в которые отправили едва ли не все русское население, включая детей» (27).