Четвёртое измерение: повторение пройденного

Насладиться кратковременным обмороком, в которое меня отправила дурацкая дверь (тоже мне, инженеры хреновы — не могли, что ли, сдвижной ее сделать?), мне, ясное дело, не дали. Чьи-то сильные руки подхватили подмышки и куда-то грубо потащили, зарождая в душе страшное подозрение и прочие ассоциации: вертолет был, потеря сознания была, теперь, стало быть, меня выгружают на благословенном острове Змеином. Сейчас перекурят, немножко покатают на носилках и сгрузят в уютной комнатке с надежно запертой снаружи бронированной дверью. Вот уж дудки! Закон парных случаев — законом парных случаев, параллельные миры — параллельными мирами, но я все равно не согласен. Не согласный я, слышите? Категорически!

На этой шибко умной мысли я почти очухался и попытался вырваться из цепких вражьих объятий. С красивым разворотом, контрзахватом, ударом в голову — и не открывая глаз. Не вышло — меня сурово встряхнули и успокаивающе прижали к земле:

— Тихо, командир, ты чего дерешься, совсем головой ударился?

Голос принадлежал Иракцу, руки, надо думать, тоже. Вот, блин, стыдоба — чуть боевому брату по морде не дал, и ведь практически ни за что! Нет, все, пора с этой «параллельщиной» завязывать…

— Страшный сон? Бывает, — понимающе осведомился Олег, разжимая болевой захват и помогая подняться на ноги. — Как твой близнец вертолет классно водит! А уж приземляется — так просто отпад. Хвост в одну сторону отпадает, фюзеляж в другую, лопасти в радиусе километра! — выразительно глянув на мой сильноударенный лоб, Иракец протянул мне нераспечатанный перевязочный пакет.

— Отстань, как умеет — так и водит. В следующий раз тебя за штурвал запихну, — мрачно огрызнувшись в ответ, я забрал у него ИПП и, наконец, огляделся. Увиденное понравилось мне не очень — представшая взору картинка как-то плохо вязалась с тем, что я успел разглядеть сквозь остекление пилотской кабины перед самым нашим «отпадным приземлением». По-крайней мере, на те покрытые лесом холмы нынешний пейзаж уж точно не походил. Мы снова были в горах. Вот только пусть меня Леночка при встрече в упор не узнает, если это Кавказ!

Наш многострадальный вертолет, оставив позади усыпанную обломками стометровую полосу поломанных и выдранных с корнем деревьев, застыл на дне узкого неглубокого ущелья. Даже, пожалуй, не ущелья, а поросшей лесом низины между двумя параллельными складками скальной породы, почти полностью затянутыми растительностью. Склоны от самого дна покрывал кустарник и какая-то ярко-зеленая поросль наподобие папоротников; сглаженные же временем вершины венчал величественный сосновый бор. Сцепившиеся ветвями кроны мешали увидеть, сколь высоко поднимаются склоны окрестных гор, но, наверное, не так уж и высоко.

Собственно же скальная порода лишь кое-где проглядывала из-под густого растительного одеяла — но и этого кое-где вполне хватило. Отличить слоистые, будто исполинский пирог, отложения природного мела или известняка от, скажем, базальта или гранита, мог бы даже я со своим узкоспециальным образованием. Даже название неожиданно легко вспомнилось — «юрские отложения». Стало быть, тезки мы с этими горами. Это я про свое имя, ежели кто не понял. Хотя я ничего и никуда здесь не откладывал, честное пионерское. Вот только… не слишком ли круто все получается, а?! Прошлым летом на остров вертолетом привезли, сейчас в Швейцарию непонятно как доставили… Сервис, конечно, но как-то уже даже не слегка, а сильно напрягает…

Покончив со своими пейзажно-геологическими изысканиями, я осторожненько ощупал набухший на лбу шишак, увенчанный небольшой ссадиной (ха, да никто не сомневался — меня ведь должно было ударить по голове, разве нет?), и вернулся к разглядыванию пострадавшего транспортного средства, из которого выбирались остальные члены отряда. Наскоро пересчитав людей, я немного расслабился: все живы. Даже полковники. Блин, прямо стыдно — получается, я единственный, кто отрубился во время посадки!

Правда, и посадочка вышла неслабая: от вертолета остался, практически, только зарывшийся смятым носом в траву покореженный фюзеляж. Хвост представлял собой немыслимую мешанину из несущих конструкций и изодранного дюраля, измочаленные остатки лопастей свисали с перекошенного ротора жалкими синтетическими лохмотьями, сквозь разошедшуюся от удара обшивку моторного отсека чадил разбитый двигатель — красота-красотища! В прошлом мне раза три приходилось нештатно приземляться, но я никогда не думал, что можно практически не пострадать при такой посадке. Спасибо майору — если б мы не пропахали вдоль ущелья, а вклеились в один из боковых склонов, то… кстати, интересно, это случайность? Или как раз не случайность?