Четвёртый поросёнок

Так или иначе, но этот ужас послушался и, развернувшись, потопал в сторону недавней троицы. Девочки-нэки опять прыгали мячиками, а парнишка приветственно делал лапкой, предусмотрительно держась подальше от их хвостиков. Неужели они рады этому лишённому эмоций существу?

— К-кто это был? — голос почти не подвёл, но, кажется, на это не обратили внимание.

— Минька-то? Это тот самый случай, когда сапожник без сапог… — Хранительница щелкнула пальцами, и жуткая фигура превратилась в тощего десятилетнего пацана с перепутанными русыми вихрами, который удалялся от них гордо и независимо держа голову, при этом шмыгая носом и обиженно, совсем по-детски оттопырив нижнюю губу.

— Понимаешь, все знания психологии при общении с родными не действуют совершенно. Точнее, для их применения нужна некоторая отстраненность, а когда имеешь дело с собственным ребенком… У нас теперь сложный возраст. Детей всегда привлекают мамины вещи, но мои-то игрушки живые… пришлось объяснить, что их нельзя трогать. А тут его ещё заинтересовало откуда дети берутся. Ты не сердись на него, ладно?

Вид смущенной и оправдывающейся непонятно в чем Хранительницы ошарашивал. А ещё сбивал с толку её взгляд, направленный на уходящего — полный странной смеси жалости, гордости и надежды. Для матери сын все равно самый лучший, пусть даже он умственно отсталый. Федька успокаивающе погладил её по ладони.

— Ты не смотри как он выглядит. Он очень быстро развивается последнее время. А эмоционально тоже, думаю, наверстает. Всё у нас будет хорошо.

— А что, он не знает откуда дети берутся? Или он инкубаторский? — ляпнул Фёдор, чтобы отвлечь от неприятной темы. И тут же пожалел о своем длинном языке. Но Хранительница, хоть и посмотрела странно, но совершенно не с обидой а скорее с удивлением.

— Да понимаешь, конкретно с ним не всё так просто. Не то, чтобы инкубаторский, но как-то у нас в семье всё с этим запутано.

Федька глянул на мальчишескую фигуру, прошедшую половину пути, потом на троицу и мысленно хмыкнул — а ведь они, выходит, все немножко родственники. Действительно «запутано», похлеще чем в греческих мифах.

— Вообще-то, «мамой» называют еще и свекровь. Если заслужила. Ну, или если есть желание подлизаться, — насмешливо сказали над ухом, а Федька слегка выпал в осадок от очередного сеанса чтения мыслей. Но тут мир преподнес еще один сюрприз.

Дело в том, что Минька-то ушел, а вот его тень на склоне холма — осталась. Федька уже давно косился на этот «глюк текстур», как вдруг тот пришел в движение, поднялся, превратившись в сотканную из мрака мальчишескую фигуру, которая тряхнула вихрами, приветствуя, и порысила вдогон ушедшему. Через пару секунд она хлопнула Миньку по плечу и к троице они подходили уже вдвоем и заметно веселей.

— А это кто?

— А это как раз его отец. Ну… некоторая его часть.

Оставалось только во все глаза пялиться на мирно беседующую странную семейку — два брата, один из них с двумя женами, и отец — все одного возраста… Действительно — здорово всё запутано.

Отстраненные размышления прервал вздох над ухом:

— Молодой человек… У вас вроде как невеста есть, и она наверняка уже все глаза выплакала, а вы тут старым теткам напоминаете о том, что не такие уж они и старые.

Оп-па, как-то он действительно забылся, а ведь всё это время чужую руку из своей не выпускал. Бросив косой взгляд на Хранительницу, Федька убедился, что результат его действий налицо — на щеках румянец, глазки блестят, а губы… так и захотелось их поцеловать, но сдержался, и только коснулся губами ладони возле основания большого пальца.

Над головой вздохнули, и ласково потрепали за волосы.

— Ох и пострел! Завидую я твоей девочке. Не обижай её.

— Еще вопрос можно? — и дождавшись кивка продолжил: — А мог я тут умереть?

Взгляд Хранительницы стал внимательным:

— Если теоретически, то есть такое явление — психосоматическое расстройство. И травма, полученная в виртуальности, вполне может проявиться и в реале. Шутки подсознания. Этот мир реален ровно настолько, насколько ты признаешь его законы. Тебе просто не повезло с воображением — слишком оно богатое. Впрочем, и в реале допрос строится больше на психологическом давлении так, чтобы воображение допрашиваемого усиливало боль. Если человек не ломается психологически — ничего не выйдет, не стоит и пробовать.

— Именно поэтому меня потом нож не резал? Потому что я не верил, что он может порезать?

— Нож не брал… наверно потому, что ты девственник, — и, увидев вытянувшуюся Федькину физиономию, расхохоталась. — Извини, напутала — это только для женщин важно. Именно у них эффект «не прорезаемой кожи» пропадает после начала половой жизни. Так что не переживай, и запомни то свое состояние — оно вполне действенно и в реале, если понадобится.

И с сомнением оглядев ошарашенного мальчика добавила:

— Ты только это… не увлекайся и учти, что против пуль «цигун» не шибко помогает.

— Так это что получается? Всё, чему научился здесь…?