Четыре – число смерти

      Толпа замолчала, а потом завыл ветер. Мужчины растерянно смотрели друг на друга, не зная, что им делать. Так прошли долгие секунды, а затем отец Чженя взревел.

– Да плевать! И степных чудовищ порублю, если придется! – и почти сразу же после этих слов храм содрогнулся, а с потолка посыпались каменная крошка и солома – это отец Чженя со всей силы влетел плечом в храмовую дверь. Затем еще раз и еще, пока наконец остальные мужчины не пришли в себя и не начали помогать. Через несколько минут, с надсадным скрипом, слетели петли, и одна из дверей упала на землю. Отец Чженя ударил по желтому пузырю, и его снова отбросило в глубину храма. Чжень прекрасно знал, что отца это не остановит. Он встал и упрямо пошел вперед, схватив небольшую деревянную лавку, и попробовал с ее помощью выбраться из храма. Но желтый пузырь расколол импровизированный таран в щепки, а самого крестьянина в очередной раз отбросил назад. Отец Чженя злился все сильнее, вселяя страх и в мальчика, и в собравшихся в храме мужчин. Никто, впрочем, не решался остановить или успокоить его, как и всегда. Все боялись связываться с отцом Чженя, когда он выходил из себя. Даже когда он в третий раз отлетел от магической преграды, и когда из разбитого лба его потекла густая кровь – никто не осмелился остановить его. Отец Чженя снова поднялся на ноги и с хриплым рыком направился к выходу. Новая вспышка отбросила его еще дальше, чем прежде, и на этот раз мужчине понадобилось несколько секунд, чтобы подняться. Со стены, в которую его впечатало защитное заклинание, раскрошилась белая краска и деревянная отделка.

      Мальчик оглядел храм. Всего пара окон, и то, у самого потолка. Даже если добраться до них, взрослый мужчина вылезти не сможет. И все же, можно попробовать.

– Отец, – подавляя дрожь в голосе заговорил мальчик. Мужчина резко повернулся к нему – в глазах его горело пламя, кулаки были сжаты. Кровь теперь заливала все лицо, и отец Чженя походил на демона. – Я видел, как монах крепит амулет к стене храма. Если я смогу вылезти через окно, то сорву его. Может тогда заклинание пропадет?

– Ну так не стой, – рявкнул на Чженя отец. Мальчик кивнул и побежал к одному из окон. Кто-то из деревенских мужчин молча подсадил его и, пусть не без труда, Чжень смог ухватиться за небольшой выступ. Подтянувшись на руках, мальчик быстро влез в окно. Легко спрыгнув, он немного ушиб ноги, после чего прихрамывая поскакал к выбитой двери храма. Бумажный амулет горел волшебным желтым светом. Чжень сделал шаг по направлению к нему и остановился. «А что, – вдруг пронеслось в его голове. – Если его нельзя трогать? Если меня ударит молния или земля проглотит?»

– Чего разинул пасть, – отвлек мальчика голос отца. Тот стоял прямо перед желтым пузырем и смотрел на сына исподлобья, даже не потрудившись вытереть кровь. – Давай!

– Да, отец, – Чжень кивнул и не раздумывая схватился за бумажный амулет. Ничего не произошло. Вздохнув, мальчик сорвал его со стены – амулет, кажется, держался на одной лишь медной булавке. Сразу же после этого желтый пузырь, преграждавший путь деревенским мужчинам, исчез.

– Отлично, – зарычал отец Чженя, хищно усмехаясь. – Молодец, парень. Глянь, не осталось ли у жирдяя еще оружие.

Мальчик послушно кивнул и бросился к домику Ши-Даоаня. Внутри он не обнаружил ничего, кроме расстеленной на полу циновки, котелка, маленькой каменной печки и десятка свитков на полу.

– Ничего, отец, – крикнул Чжень, и уже хотел было выйти из домика, как вдруг заметил плохо подогнанную половицу на деревянном полу. Никто из деревенских не стелил пол, никто не тратил такое драгоценное дерево на бессмысленную роскошь. Мальчик подошел поближе и осторожно вскрыл половицу. Увы, под ней ничего не было, кроме разве что пары кожаных лент и маленького ножа. Скорее всего, решил про себя Чжень, толстяк просто позабыл про него в пылу сборов. Мальчик схватил нож и бросился во внутренний двор. Мужчины уже покинули храм и быстро спускались по холму, к гати. Чженя вновь замутило от предчувствия скорой беды, но поделать с этим мальчик ничего не мог. Он бросился вниз, следом за отцом, держа маленький нож в руке. Солнце все выше вставало над обреченными крестьянами, а с севера к деревне приближалась саранча.

      Мужчины и дети шли вперед, стараясь как можно быстрее преодолеть расстояние, отделявшее их от дома и от семей. С севера уже доносился раскатистый бой барабанов, от которого у Чженя все внутри словно переворачивалось. И все же, он не смел отстать от остальных и бежал рядом с отцом, прижимая к груди маленький нож. Через час или полтора, когда солнце уже было в зените, они увидели родные хибарки – и стоящего на единственной тропе к деревне толстого монаха Ши-Даоаня. Тот встретил мужчин мрачной улыбкой и холодно сказал.

– Значит, вы сделали свой выбор. Ваши жены и старики идут на юг, по моему приказу. Вы можете бежать за ними, но боюсь, что не поспеете.

– Не мели чушь, – отец Чженя взревел от злости и негодования. – Мы будем драться. Не держи нас за каких-то трусов, монах!