Четыре дня в начале года тигра

Мода в филиппинских культах резко переменилась на переходе от эпохи Дьюи[45] к нашим временам. Множество тех святых, которые заполняли семейные алтари наших предков, для нас теперь не более чем причудливые имена. Фигурки из слоновой кости или позолоченного дерева в расшитых золотом одеждах, украшенные драгоценными камнями и золотыми нимбами, принадлежат к миру барокко, из которого мы пытаемся уйти. Несмотря на нашу любовь к пестрым рубашкам и ярко раскрашенным автомобилям, мы все же стали умереннее в своих вкусах — по меньшей мере в религиозных вкусах — и стесняемся цветистой иконописи наших предков, хотя она-то и представляет собой подлинное народное искусство, не то что нынешние, создаваемые чуть ли не поточным способом статуэтки из пластика. Семейные алтари осиротели, нет уже старых милых святых с их животными. Отправляясь в путь, мы уже не затепляем свечу перед крылатой фигурой св. Рафаила в капюшоне, несущего рыбу. Когда дом сотрясается от подземных толчков, мы уже не падаем на колени перед св. Варварой, судорожно хватаясь за башенку о трех окнах. Когда нас одолевают нечистые желания, мы не спешим остыть перед св. Антонием Святителем и его поросенком. И тем не менее эти трое святых были охранителями жилищ филиппинцев в испанские времена, они — самые «модные» святые тех времен.

Один из популярнейших святых той поры св. Винсент Феррерский, ревностный доминиканец, известный под именем «ангел Судного дня», обычно изображаемый с парой крыльев. Его статуи имелись почти во всех приходских церквях; в Маниле его главными храмами были церковь Санто-Доминго в Интрамуросе и церковь Бинондо — там его поклонники собирались каждый понедельник. Заболевших мальчиков отдавали под его покровительство, а по выздоровлении одевали их в черно-белые одеяния и отводили туда. Культы эти процветали еще до войны, но после разрушения церквей Санто-Доминго и Бинондо они, кажется, исчезли бесследно.

Не менее популярным в прежние дни был св. Николас из Толентино, августинский монах-чудотворец, которого на Филиппинах считали защитником китайцев. Легенда гласит, что китаец, которого в реке Пасиг чуть не сожрал крокодил, воззвал к св. Николасу: «San Nicolasi! San Nicolasi! — и тот обратил чудовище в камень. Его имя давали столь многим филиппинским мальчикам, что у нас, без преувеличения, чуть ли не все Томы, Дики и Хэрри стали «Куласами». В Маниле у св. Николаса были два храма: церковь Сан-Августин и церковь реколетов, где в день его праздника, 10 сентября, благословляли хлеба и раздавали их верующим. Этот «хлеб святого Николаса» чрезвычайно ценился нашими предками, и его именем была названа не одна знаменитая булочная в Маниле и в провинции.

Для манильских китайцев главным храмом св. Николаса была старая церковь в Гвадалупе; туда они и отправлялись в паломничество по реке — в ярко украшенных лодках, похожих на пагоды, груженных едой, цветами и музыкальными инструментами. По прибытии, в Гвадалупе, китайцы слушали мессу, потом устраивали пикники на берегу Пасига под музыку струнных оркестров. А вечером шествовали в странной процессии. Статую св. Николаса несли на плечах мужчины — они бежали, припрыгивая, чтобы святой «вспотел». Благодаря усилиям статуя выделяли душистый «пот» — благочестивые люди промокали его своими платками. Церковь в Гвадалупе была разрушена во время филиппино-американской войны, и теперь уже не плавают китайцы на украшенных цветами лодках-пагодах, чтобы поклониться San Nicolas de los Chinos[46].

Смутные воспоминания остались и от других культов, некогда столь дорогих нашему народу. В субботу по утрам в церкви в Малате толпились женщины, недавно родившие, поскольку традиция предписывала манильским роженицам как можно скорее предстать перед Девой-Исцелительницей Малате: Nuestra Señora de los Remedios. Знатные дамы города не надевают больше фантастические шляпы и не присоединяются к своим скромным сестрам в Пако в день мучеников-младенцев, от Ирода избиенных (28 декабря), где они плясали древний ритуальный тадтарин в день зимнего солнцестояния. Даже поклонение и Антиполо, которое само по себе не мода, а обязательное установление, поскольку пережило все капризы народной фантазии, уже не то, что прежде. Раньше паломники шли туда, чтобы пробыть там по меньшей мере девять дней — девятину; сейчас паломничество сократилось до одного проведенного второпях дня, что наших предков потрясло бы как величайшая непочтительность.