Четыре друга народа

Через мгновение на улицу из подъезда вылетело и диким скачком бросилось вверх и направо вдоль стены странное маленькое существо в сером плаще. Солдаты, стоявшие напротив выхода, немедленно кинулись его ловить. Тогда Фабио, который освободился таким образом от трости и накидки, выскочил из-за двери сам. Он побежал влево от подъезда, проскочил между бегущими солдатами, и изо всех сил понёсся по улице прочь.

Глава VI. ПОГОНЯ

Фабио летел по Якорной улице, едва касаясь земли. Низкие окошки первых этажей с одинаковыми геранями и котами на подоконниках проплывали мимо него бесконечными дорожками карт из тётушкиного пасьянса. Солдатские сапоги бухали по мостовой прямо за его спиной. Крики «Стой!» мячиками прыгали между стенами домов. Прохожие оборачивались на стук и крик и стремительно отскакивали в сторону с перекошенными лицами и округлившимися глазами. Ещё бы им не отскакивать — ведь прямо на них бежала целая рота солдат с ружьями наперевес, подбадривая себя диким рёвом!

Посреди улицы топтались пятеро граждан с синими лентами на куртках и с ружьями — дневной патруль Секции. Фабио подумал, что окружён. Он уже хотел броситься в сторону, но патрульные, видимо, узнали в нём своего и расступились. Фабио крикнул «Спасибо!», проскочил между ними и помчался дальше. Зато уж перед солдатами патруль, наоборот, сомкнулся. Ведь он затем и был поставлен Секцией, чтобы останавливать и проверять подозрительных граждан. Гражданин Фабио был свой, патрульные его знали, и ни в чём не подозревали. А вот бегущие за ним солдаты как раз показались им очень подозрительными. Во-первых, они зачем-то преследовали благонадёжного гражданина. Во-вторых, они были солдатами. Дело в том, друзья мои, что моряки вообще не любят солдат. И уж тем более они не любят, когда солдаты целыми ротами гоняются по улицам портовых кварталов за племянниками их товарищей.

По шуму и треску за спиной Фабио понял, что его преследователи на полной скорости столкнулись с патрулём. Фабио этого не видел. Но мы можем заверить читателя, что кутерьма получилась отменная. Передние солдаты упали вместе с патрульными, сзади на них навалились другие, и посередине улицы мгновенно выросла куча-мала из отчаянно ругающихся людей. Хорошо ещё, что ни у кого к ружьям не были примкнуты штыки, так что все упавшие отделались только синяками и шишками.

Фабио подумал, что это, пожалуй, замедлило, а может, и остановило солдат. Он осмелился оглянуться. Увы! Несколько людей в синих мундирах проникли через преграду и продолжали за ним гнаться. Правда, они бежали уже не так близко к Фабио. Они кричали: «Остановись! Именем Республики! Приказ Маршала!» Фабио даже показалось, что кто-то из них выкрикивал: «Не бойся!» Но такое было совершенно невероятно, так что мальчишка тут же забыл эти слова, точнее, эту слуховую галлюцинацию.

Вдруг Фабио так и подскочил на бегу: «А что если они увидят, что отстают, и начнут стрелять!» Он даже пригнулся от страха и наподдал побыстрей. Но ни выстрелов, ни свиста пуль он не услышал, и от этого немного приободрился. По крайней мере, застрелить его, кажется, пока никто не собирался.

Крики преследователей стали совсем редкими, но грохот сапог и не думал затихать. Фабио подумал: «А куда я, собственно, бегу?» Он как раз приближался к высокому островерхому дому из красного кирпича, который стоял в конце Якорной улицы. Его называли Дом Секции. В нём размещались Председатель и комитеты Секции Гавани и заседал Трибунал Секции. Можно было, конечно, заскочить прямо туда и попросить защиты, но Фабио сам слышал, что у солдат был официальный приказ об аресте. Он решил, что как раз в Трибунале от приказа его могут и не защитить: «Ну, может, найдут мне адвоката, только мне ведь нужна свобода, а не адвокат».

Фабио было некогда подумать об этом дальше. А между тем, если бы у него было время, он бы додумался до таких вещей, которые ему бы, скорее всего, не понравились. Дело в том, уважаемый читатель, что как-то так выходило, что Революционные Трибуналы, когда они судили обвинённых в преступлениях против народа, почти никого и никогда не оправдывали. Они даже не очень внимательно выслушивали оправдания обвиняемых и их защитников. Пока Фабио был зрителем таких процессов, ему это, конечно, нравилось — ведь получалось, что ни один враг народа не уйдёт от возмездия, и не сможет своими хитрыми уловками запутать справедливый и строгий Суд Народа. Теперь же, когда он стал жертвой несправедливого обвинения врагов Революции, ему бы совсем не показалось правильным, что никто в Трибунале не станет слушать его оправдания. Но мы возвращаемся к Фабио, который приближался к двум расходящимся улицам.