Четыре друга народа

Дома Фабио больше не было на Якорной улице. От него и от многих соседних домов уцелели только почерневшие от огня части стен и куски обгорелых досок и мебели. В тех домах, которые остались целы, почти все окна вместо выбитых стёкол были наскоро завешены тряпками или забиты досками а на стенах остались следы ядер и картечи. Вечер уже почти перешёл в ночь, и на улице никого не было. Видно, Секция нашла где-то ещё место для ночлега жителям разрушенных домов.

Фабио уже невозможно было расстроить ничем. «Так я и знал!» — подумал он даже с каким-то странным удовлетворением. Враги не забыли ничего из того, что только можно было сделать человеку плохого.

Комиссар Мариано говорил, что бой в Гавани начался с того, что солдаты Просперо попытались арестовать родственников Фабио. Значит, всё началось здесь, на Якорной улице. Похоже, синих вымели с улицы ядрами и картечью, вместе с домами. И поделом! Фабио мог только надеяться, что тётя Аглая всё-таки уцелела. Что ж, сражение не окончено. Фабио больше нечего терять, и он жив. Теперь и он пощады им не даст.

Фабио засунул руки в карманы и, насвистывая, пошёл в сторону Гавани. Там был его последний резерв.

Дом Секции был ярко освещён. Вокруг него стояли пушки. Милиционеры и военные моряки грелись у костров рядом с пушками. Фабио не пошёл в Дом. Он рассудил, что там его непременно узнают и, пожалуй, потребуют слишком много всего объяснить. Придётся врать. А он совсем не был уверен ни в том, что ему поверят, ни в том, что в Секции нет шпионов Просперо или Эквиа. Фабио прокрался по неосвещённой стороне улицы мимо Дома. Он шёл к торговой Гавани.

Вскоре Фабио был на пристанях. Никто его даже не окликнул — все сторожа попрятались от непогоды. Чёрная вода в Гавани тяжело колыхалась. Волны толкали брёвна причалов где-то далеко внизу. Немногие суда, капитаны которых рискнули остаться у пристаней, тяжело покачивались. Они были похожи на слонов в цирковом стойле, которые раскачивают во сне большими головами. Скрипели канаты, потрескивали мачты, звякали и стучали цепи.

Фабио дошёл до места на пристанях, где штабелями и пирамидами были сложены пустые бочки, ящики и поддоны. Это был целый странный город, в котором жили только портовые кошки и крысы. Именно здесь Фабио с друзьями играли в прятки.

Фабио очень уверенно прошёл в темноте по узким «улицам» между штабелей к известному ему месту. Он нырнул в проход между большими ящиками и вскоре вышел с чёрным кожаным портфелем в руках.

Фабио хотел поесть и согреться. Для этого ему были нужны деньги или что-то ещё, на что можно обменять еду и спички. Он решил, что портфель гражданина Арнери для этого вполне подойдёт.

Через десять минут Фабио зашёл в портовый трактир «Старый моряк». Трактир имел самую дурную славу. Здесь собирались контрабандисты, торговцы запрещёнными товарами, особенно «глазками», и прочие тёмные личности, которые имеются в каждом большом порту. Даже пираты будто бы заходили сюда, когда их корабли под видом мирных купцов бывали в Гавани. Дело в том, что в последние годы в Столице были рады любому судну, пробравшемуся в порт через английскую блокаду, и не слишком внимательно проверяли, откуда привезён груз и есть ли на него все документы. Но вернёмся к трактиру. Сама народная власть ничего не могла поделать с этим заведением. Совет Секции Гавани несколько раз издавал постановления о закрытии «Старого моряка», но тот каким-то образом каждый раз вскоре открывался снова. Даже его название оставалось прежним, вопреки Указу Бюро о патриотических вывесках. Двери «Старого моряка» были открыты всю ночь в нарушение другого декрета народной власти, о рабочем времени. Видно, и тут были замешаны какие-то враги! Но Фабио выбирать уже не приходилось. По крайней мере, здесь-то уж точно нельзя было встретить сторонников ни одного из тех друзей народа, от которых Фабио бегал целый день.

Трактир был почти пуст. Фабио прошёл между столами прямо к двери на кухню. Ему навстречу, вытирая волосатые руки о клетчатый передник на огромном пузе, вышел сам Папаша Гро. После того, как Трёх Толстяков отправили в Табакерку, Папаша Гро стал самым толстым человеком в Столице. Он мигом оглядел Фабио с ног до головы своими маленькими глазками, тонущими в складках щёк.

— Чего надо? — спросил он сиплым голосом.

— Поесть и ещё кой-чего, — ответил Фабио, и честно добавил:

— Только у меня денег нет.

— Не подаём, — буркнул Папаша.

— А за это? — Фабио показал портфель.

Гро только покачал головой и хотел вернуться на кухню.

— Погоди! — воскликнул Фабио. Он вынул из кармана тётушкину бонбоньерку и открыл её. Папаша Гро скривился, как будто раскусил гнилой орех, и процедил:

— Малый, ты, видать, не с Гавани. У нас сегодня пушками все докторские столбы разнесло. Глазки на земле валяются. Их уже и крысы не жрут.

У Фабио осталось последнее средство. Он осторожно выудил из-за пазухи маленький бумажный свёрток, который нашёлся на дне портфеля. Он отогнул краешек бумаги мизинцем левой руки и вытряс что-то маленькое в правую ладонь.