Четыре души (ЛП)

Лицо Джейса неподвижно, решительно.

— Джульетта, — предупреждает он, — Если ты выйдешь за эту дверь…

— Если я выйду за эту дверь, что? — Я обрываю его речь. — Что ты будешь делать, а? Ничего, точно так же, как ты ничего не делала шесть лет. — Мне противно, и я ничего не могу с этим поделать. — Не волнуйся. Предоставь это Джулз. Я уберу то, что ты так и не смог сделать.

Я дергаю дверь и захлопываю ее за собой, громкий звук и сильный жест доставляют огромное удовольствие.

У меня в руке ключи от машины Джейса, и пока я иду к его машине и открываю дверь, гнев бурлит в моих венах.

Злость и сладкий вкус предстоящей мести.

Глава 14

Я добираюсь до клуба через несколько минут, паркуюсь за несколько улиц от него на случай, если Дорнан увидит меня за рулем машины Джейса и попросит объяснить. Я бегу трусцой несколько кварталов, желая успеть до того, как Джейс подъедет на своем «Харлее» и перехватит меня.

Входные двери не заперты, место пустынно в десять пятнадцать утра во вторник. Я медленно прохожу внутрь. Затемненная сцена вытаскивает старые воспоминания на поверхность, где они царапают свежие раны.

Сокрушительный вес.

Кожа.

Пара черных глаз, которые смотрят на нас с пола клуба. Эмилио. Он наблюдал за всем этим, едва моргая, когда его внуки по очереди разрывали меня на части. Сначала Чад, потом Макси, потом все остальные. Когда один насиловал меня, двое других сжимали мои руки, а остальные держали Джейса, пока он кричал и боролся.

Затем отец Дорнана произнес одно слово.

— Хватит.

Эмилио приказал всем выйти из комнаты, кроме Дорнана. Джейс был в нокауте, когда он вырвался на свободу и ударил Чада ногой в коленную чашечку достаточно сильно, чтобы она вывихнулась.

В результате я осталась сидеть голой, с запястьями и лодыжками, привязанными к стулу. Мой сломанный нос издавал странный скребущий звук, когда я дышала через раздробленную кость и кровь. Было холодно, и я сильно дрожала, когда моя обнаженная плоть покрывалась мурашками, встречая холодный воздух.

Дорнан демонстративно вынул пистолет и нож из кобуры и положил их на маленький столик рядом с тем местом, где я сидела. Камера все еще работала, или, по крайней мере, я предполагал, что она работала, поскольку красная лампочка мигала каждые несколько секунд. К этому моменту я находилась здесь уже несколько часов и давно забыла о своей скромности. Мои ноги сводило судорогой, когда я сидела в луже собственной крови, а рук я больше не чувствовала.

Я быстро прошла через все стадии горя, когда братья Росс забрали у меня то, что им не принадлежало. Во-первых, шок и отрицание, но они были подавлены, когда Чад болезненно сжался внутри меня, уничтожая любую возможность того, что ужасы, которые они обещали, были лишь угрозами. Во-вторых, гнев, и именно в нем я все еще пребывала, истекая кровью и в ярости, когда Дорнан стоял передо мной, его лицо было безучастным.

— Скажи мне, Джули, — сказал он, и я вздрогнула, когда он использовал прозвище, которым пользовалась только моя мать. — Где деньги?