Четыре года спустя

Нет, черт возьми, нет. Это какой-то кошмар. Я предпочел бы остаться в кровати и спать. Или проснуться и выпить. Немного покурить. Словить кайф. Забыть о боли. Забыть, что мама на меня злится. Фэйбл сердится. Челси ненавидит.

– Где Дез? – прохрипел я, потянулся к тумбочке и столкнул полупустую бутылку с пивом, золотистая жидкость разлилась по ковру. – Вот отстой!

– Он ушел. Вчера вечером я вышвырнул его вон. Сказал, что устал от того, что он накачивает тебя дурью, вместо того чтобы помочь. Я в нем ошибся, а ты оказался прав. Дез – наш друг, но мне надоело мириться с его грязными делишками.

Уэйд расхаживает по моей спальне и морщит нос от отвращения.

– Здесь чертовски воняет.

Так и есть. Воняет пивом, травкой, потом и отчаянием.

– Мне нужен Дез.

– Поверь, тебе нет нужды в том, что может дать Дез. – Уэйд подходит к окну и открывает шторы, впуская в комнату свет. Я шиплю, как чертов вампир, напрягаясь всем телом, словно собираюсь рассыпаться в пыль, когда солнце прикоснется к коже.

– На фиг ты это сделал, чувак? – Сажусь на кровати, прищурившись от яркого света и потираю шею. Она болит. Все болит. Я не выходил из дома, черт, да я из комнаты почти не выходил с той самой ночи, когда мама разрушила мою жизнь.

Поправочка. С той ночи, как я сам разрушил свою жизнь.

– Потому что тебе нужно видеть солнце, а не спать целыми днями. После того как ты кучу времени потратил на то, чтобы улучшить оценки, и у тебя это, черт возьми, получилось, ты не можешь все испортить из-за какой-то девчонки, – Уэйд с отвращением произносит последнее слово.

– На самом деле из-за трех «девчонок», – говорю я, ударившись головой о стену. Мамы, Фэйбл и Челси.

– Пусть так. – Уэйд машет рукой. – Меня бесит сам факт, что ты позволяешь кучке женщин разрушить свою жизнь, когда у тебя только-только все наладилось.

– Тебе не понять. – Я со стоном ныряю назад под одеяло и накрываюсь им с головой. – Я все испортил.

– Да ты вечно все портишь. Ничего нового. Но обычно ты просто двигаешься дальше. Вот то, что мне всегда в тебе нравилось. Наворотишь дел, потом сам же все исправишь и идешь дальше, готовый справиться с любой фигней, что встанет на пути. Всегда вел себя так, словно у тебя нет никаких забот и ничто в мире тебя не трогает.

– Вот в чем я действительно преуспел, так это в умении притворяться, – бормочу я. Да я вечно о чем-то беспокоился. Все время. Когда был совсем зеленым, то все принимал близко к сердцу, держал в себе и медленно переваривал, пока не утихали гнев и боль. Боль и чувство вины за убогую жизнь с ненормальной матерью переполняли меня, особенно когда я был маленьким и ничего не мог поделать.

Пока не подрос и не обнаружил, что существуют травка и девчонки, выпивка и вечеринки. Все это мне пришлось по вкусу, ведь так я мог забыться. Забыть о проблемах. Вообще обо всем.

Фэйбл всегда возвращала меня на путь истинный. И Дрю. Я старался все делать правильно, быть хорошим и следовать верному выбору, но это трудно, когда вокруг так много соблазнов.

– Что ты там говоришь? Притворяться? Именно этим ты и занимаешься. До сих пор. – Уэйд срывает с меня одеяло, и я вижу, как он сердито смотрит на меня. – Нужно встать и принять душ. Через час к тебе придут.

Я нахмурился.

– Кто, черт возьми, припрется? Дез? – С надеждой спрашиваю я.

Уэйд качает головой и поджимает губы.

– Нет, братишка, Дез тут не скоро появится. Он совсем не тот, кто тебе нужен. Ты и так почти не соображаешь из-за травки, которой накуривался последние семь дней.

Отличная травка. От нее голова делалась мутной и пустой, совсем пустой. Поэтому я просто улетал и не думал о Челси.

Чистый космос.

– Где-то здесь должен быть косячок. Где он?

– Я спрятал его.

Я скатываюсь с постели, чуть не шлепнувшись на пол. И вот стою, голый, шатаясь, и морщу нос. Кожа, кажется, задубела от грязи, во рту стойкий привкус помойки, и я уверен, что от меня разит как от зверя.

Уэйд даже не вздрогнул. Спокойно наблюдает за мной, скрестив руки на груди, на лице ни единой эмоции. Разве что… я вижу печаль в его глазах. И беспокойство.

Он переживает и беспокоится обо мне.

– Отдай мой косяк, – говорю я, потому что это единственное, о чем я могу думать, так как окунуться в реальность пока слишком больно.

– Забей на свой косяк. Забей на травку. Прими душ. – Он идет за мной, подталкивая к открытой двери спальни, и я позволяю ему вести себя. Позволяю, потому что так проще и потому что он прав. Я совсем распустился, мне нужно принять душ, пока не задохнулся от собственной вони.

Я иду в ванную и закрываю дверь на замок. Начинаю рыться в шкафах, надеясь отыскать косячок, как тогда, но мне не повезло. Включаю воду, чтобы она нагрелась, и чищу зубы. Тут холодно, как в морозилке, но пар из душа начинает подниматься и нагревать пространство. Я представляю, как Челси принимала здесь душ, когда моя жизнь была нормальной и хорошей и все шло своим чередом.

Но вот все испорчено. Я сам все испортил.

И теперь сам себя жалею.