Четыре года войны

Возможность создания более сильного фронтового резерва мотивировалась нами тем, что непосредственно перед 3-й армией не появилось новых войск противника и никакой активности он не проявлял. Мы даже советовали вывести во второй эшелон всю 3-ю армию и сосредоточить ее позади 13-й армии, ближе к ее левому флангу, в районе Дмитровск-Орловского. Если бы это было сделано, то, как выяснилось впоследствии, именно на направлении главного удара Гудериана фронт располагал бы более мощными силами для отражения его наступления.

Командование фронта продолжало вести на левом крыле активные боёвые действия, а это привело к тому, что надежной обороны здесь создано не было, а силы группы генерала Ермакова были истощены. Этим и воспользовались гитлеровцы. 30 сентября мы получили из штаба фронта тревожную весть. Сосредоточившаяся перед левофланговыми соединениями 13-й армии и группой Ермакова 2-я танковая группа Гудериана перешла в наступление. Оно развивалось настолько стремительно, что уже к исходу дня противник вклинился в нашу оборону на 15 км. Однако командование фронта не усмотрело в этом ничего угрожающего. Генерал Еременко в ночь на 1 октября вновь пообещал Верховному Главнокомандующему уничтожить группировку Гудериана «сначала в направлении группы Ермакова, а затем — на левом фланге 13-й армии»[5].

Но остановить имевшимися в этом районе ослабленными силами лавину вражеских танков было уже невозможно. Группа Гудериана наступала настолько стремительно, что вскоре захватила Севск и Середина-Буду, вечером 1 октября ее передовые танковые части уже были в районе Дмитровск-Орловского и станции Комаричи, 2 октября они овладели городом Кромы, а на другой день с ходу захватили Орел. Таким образом, за четыре дня наступления группа Гудериана сумела продвинуться на 200 км.

В полосе 3-й армии ожесточенные бои развернулись с 1 октября. В этот день частям 2-й немецкой армии ударом на Почеп удалось захватить важный тактический пункт в обороне 280-й стрелковой дивизии. Несколько раз подразделения дивизии переходили в контратаку, дрались с большим упорством и отбили захваченный врагом пункт. В этих боях особенно отличился батальон капитана Георгия Михайловича Оласаева, имя которого стало широко известно за пределами армии.[6]

Мы продолжали успешно отражать настойчивые атаки противника, однако все чаще задавали вопрос: что делать дальше? Тем более что неизвестность усилилась, когда примерно с середины дня связь со штабом фронта прервалась и никаких распоряжений от него не поступало. Последнее указание генерала Еременко, полученное нами накануне, было следующим: Брянский фронт своих позиций не оставит, будет стойко держать оборону, а прорвавшиеся части Гудериана будут разгромлены в нашем тылу.

Единственный канал связи, который у нас еще имелся, — это радиосвязь со Ставкой. Надо сказать, что принятая система связи Ставка — фронт — армия в случае выхода из строя командного пункта фронта позволяла Ставке брать управление армиями непосредственно на себя.

Пока мы раздумывали над тем, что предпринять, в нашем тылу появилась 19-я танковая дивизия Гудериана и отрезала своими батальонами все пути отхода, Положение армии усложнилось, но оставлять занимаемые рубежи без приказа мы не могли. 7 октября к нам на командный пункт неожиданно приехал на машине командующий фронтом генерал Еременко с адъютантом. Вслед за ними прибыла вторая машина с радистами и радиостанцией. Я был хорошо знаком с командующим по службе в кавалерии и поэтому после рукопожатий сразу спросил:

— Андрей Иванович, что будем делать? Надо принимать кардинальное решение. Последние данные подтверждают, что в армейском тылу танки противника, да и в масштабе фронта обстановка крайне тяжелая.

— Нам надо обороняться на занимаемых рубежах. Навстречу прорвавшейся танковой группе Гудериана выдвигаются резервы. Они будут его громить там, а мы здесь, — ответил Еременко.

Мы все чувствовали, что он сильно переживает поражено фронта и его очень тяжелое положение. Очевидно, Андрей Иванович понимал, что сам не все сделал для того, чтобы предотвратить разгром вверенных ему войск.

Мы накормили его обедом. У нас как раз оказались хорошие продукты, только что привезенные из Москвы. Во время обеда Еременко рассказал, что накануне в полдень танки и мотопехота противника неожиданно появились в районе станции Свень (южнее Брянска) и вышли к командному пункту фронта, который располагался в густом сосняке в двух домах. Подразделение охраны вступило в бой. Были вынуждены взяться за оружие все генералы и штабные командиры. Врага отбили, все управления и отделы свернулись и передислоцировались в район Белева, куда несколько дней назад был выдвинут узел связи.

— Убедившись, что никаких потерь штаб не понес, все оперативные документы уцелели и личный состав командного пункта благополучно выбрался из опасного района, я поехал к вам. Не мог я уйти от своих войск куда-то в тыл, оставить здесь три армии, не знать, что с ними делается, — закончил Андрей Иванович.