Четыре грани финала (СИ)

— Ты слышала, что сказал Югорус Лужж, — его голубые глаза блестели как-то абсолютно жутко. — Огромное множество людей выступает против того, чтобы магия и наука работали вместе. Хотя любому человеку с мозгами ясно, что потенциал этого перекрывает абсолютно любой недостаток. Но всем им важно лишь собственное благополучие прямо сейчас, даже если через год оно превратится в нищету. Всем им важно, чтобы их теории о чистоте крови, сохранении традиций, разрушении былого и чего угодно ещё оказались верными — не соответствующими реальности, а верными. Всем им важно, чтобы мироздание целовало их в задницу — и все они без колебаний сожгут мир, если оно откажется. Вот это и есть высшее равнодушие, Сатен Рюко.

Таких слов от Дамблдора я точно не ожидала. Однако губы по-прежнему не слушались, по-прежнему не позволяли ответить.

— А теперь скажи мне, Сатен Рюко, — его улыбка оказалась какой-то совсем неприятной. — Можешь ли ты сказать, что тебе это незнакомо? Ты хотела отвергнуть возможность провести время со своей подругой, потому что эта подруга тебе неприятна. Ты была уверена, что весь мир — это сюжет, и этот сюжет скачет вокруг тебя. Ты намеревалась прятаться за парня и спасаться за ним, потому что знала, что он позволит это сделать. Тебя не прельщало знакомство с хорошими людьми только потому, что они не были такими же, как твоя подруга Уихару. Ты была уверена, что нам, высшим магам, прямо позарез нужна Сатен Рюко. И что если ты потребуешь вступления в команду по спасению мира, то тебя примут с распростёртыми руками. А знаешь, почему ты хочешь спасти мир, Сатен Рюко? Потому что тогда ты познакомишься с сильными мира сего. Станешь для них своей. Сможешь пользоваться связями. Обеспечишь себе обычную спокойную жизнь.

Что… что он несёт? Я не думала о таком! Я хочу спасти мир, потому что… потому что…

— Потому что тогда ты получишь титул спасительницы мира, — Дамблдор перестал скрывать, что читает моё нутро. — В компании с другими спасителями мира, которые будут знать, что ты сделала, и в своей доброте с великодушием как следует наградят. И, подобно лучшим друзьям, придут тебе на помощь в любую трудную минуту. А ты, Сатен Рюко, придёшь им на помощь в любую трудную минуту? Или предпочтёшь отказаться либо соглашаться с охами и вздохами, если это потребует от тебя хоть чего-то сложного?

О чём вообще речь? Я совсем не понимаю, что происходит! Хотела вскочить, выбежать из кабинета, но ноги с руками не слушались точно так же, как и губы. Отпустите меня!

— Это и есть Грань Равнодушия, — взгляд Дамблдора приковывал к месту не хуже заклинаний. — Когда тебе важно лишь своё собственное благополучие, и ты готова пройти мимо чего угодно, отвернуться от чего угодно, проигнорировать что угодно, лишь бы скорее вернуться к этому благополучию. Тебя не волнует необходимость спасать мир, тебе лишь хочется быть вовлечённой в это и снять сливки. И ты пройдёшь отвернувшись мимо того зла, от которого сливок не будет. А то и поможешь ему свершиться.

О чём он говорит? Какое зло? Какие сливки? Я лишь хочу, чтобы всех злодеев победили, и мир стал спокойным местом! Пожалуйста, прекратите этот разговор и сотрите мне память, оставив установку не задавать вопросов, я готова на это, клянусь!

— Стирать память? — Дамблдор медленно покачал головой. — В этом нет никакого смысла. Как я сказала, некоторые действия могут со стороны показаться лишёнными логики. Тем не менее, уверяю тебя — она существует.

Молнии ослепили, выжгли зрение, швырнули на пол вместе со стулом. В тело вонзились иглы, в ушах зашумело, горло сдавило. На несколько секунд я перестала ощущать мир — а затем вернулись и зрение, и слух, разом.

Я висела посреди кабинета, прямо в воздухе, и кожа горела множеством уколов. Хотелось кричать, плакать, но ни единого звука не могло вырваться с намертво сомкнутых губ.

Дамблдор уже встал.

И в его руках белела тонкая, бугристая Бузинная палочка.

Прозрачная волна пробежала по всему телу волшебника с головы до ног, полностью меняя его внешность. Секунда — и переливающееся четырьмя цветами одеяние сменяется серостью.

Кажущаяся слабой, выцветшей, но всё ещё высокая и властная старуха. Седые волосы неимоверной копной обвивают серое одеяние, чьи полы подметают пол. Она держится обеими сморщенными руками за посох, в навершии которого сияет огромный розовый камень, а глаза горят жёлтым огнём, хотя через левый протянулся толстый шрам.

Нерисса. Бывшая Стражница, предавшая дело сохранения баланса между мирами. Как долго она притворялась Дамблдором? Всё это время?

— Перед тем, как мы начнём, девочка, я хочу облегчить твою участь и раскрыть одну маленькую тайну, — губы колдуньи исказились в издевательской ухмылке. — Ты — не крестраж. И вообще не «что-то». Твоя роль отнюдь не в том, чтобы быть источником какой-то полезной и важной силы, потому что у тебя нет никакой силы. А теперь начнём.

Осколки металла вынырнули из ниоткуда и быстро сформировали тонкий клинок, мигом подлетевший ко мне и вонзившийся в живот.

БОЛЬНО! больнобольнобольноБОЛЬНОБОЛЬНО! Больно, БОЛЬНО!