Четыре крыла Земли

Это стихи Адониса. Сирийский шиит Али Ахмад Саид Асбар, бежавший в Бейрут из-за своих политических взглядов, взял себе псевдоним в честь древнего бога умирающей и воскресающей природы, бога огненного желания, любимца и любовника Афродиты и Персефоны, звезд первой величины в греческом пантеоне. Всегда, когда у Абдаллы было плохо на душе, он читал Адониса. Нет, не всегда, конечно. В нищем детстве, когда у него еще было другое имя – Сулейман, и получал-то он, средний из семи братьев, от родителей на день, – две лепешки в луковом соусе да розги в неограниченном количестве, тогда ему не до стихов было – где бы денег достать, чтобы наесться. Так и жил – тут подработаешь, там что-нибудь купишь-перепродашь, глядишь, желудок-то и набит! Один еврей, поселившийся сначала в Хевроне, затем в Кирьят-Арбе, платил особенно щедро за то, что Сулейман каждый месяц передавал от него деньги одной старой арабке, спасшей его во время погрома. Ну и Сулейману каждый раз что-то отстегивал. Кстати, именно с этих сумм и начал в шестнадцать лет откладывать Сулейман деньги, потом в оборот их пускал, наркотиками приторговывать тоже не брезговал, затем связался с бедуинами, организовывал контрабанду девушек через недавно отданный Синай. Ушел от полиции, сменил имя, занялся поставками строительного песка. Дальше – все, дальше в Палестине не развернуться – каким бы оборотистым ты ни был, все поделено между кланами. Но и тут Аллах подсобил – Таамри удачно женился, породнился с семьей, принадлежащей к высшей финансовой элите. А те и рады заполучить родственничка, который из ничего деньги делать может и семейный бюджет год за годом удваивает. Вот так и оказался бывший Сулейман Бадир, ныне Абдалла Таамри, главой многих коммерческих и банковских структур Палестинской Автономии, владельцем крупных печатных и интернет-изданий.

Так бы и жить, не вмешиваясь в политику, а если вмешиваясь, то на правильной стороне, а не пускаясь в авантюры. Но вот попутал его Шайтан, ввязался он в эту историю с Канфей-Шомроном да с казино, которое Йорам Кацир вздумал строить на месте поселения. И влип.

Здесь я вижу своими глазами,

как испаряется озеро будущего.

Люди заколдованы историей,

написанной мелом иллюзии —

незрелый день, сырая ночь.

Он резко захлопнул книгу и в отчаянии швырнул ее на красивый старинный стол, обитый шелком и покрытый стеклом. Вот именно! «Испаряется озеро будущего»! На сей раз еще хуже стало от этих стихов. Если Юсеф Масри его, Абдаллу, – машааллах! – заложит израильтянам (а он сделает это с большим удовольствием), если верный Камаль расколется (а евреи умеют без всяких пыток и запугивания заставить человека говорить), то счастливые соотечественники славного олигарха узнают о нем много нового и интересного. Узнают, что семья Халила Сидки была убита вовсе не сионистами, а его, Абдаллы Таамри, агентом; что прогрессивный журналист, защитник арабского народа, Ибрагим Хуссейни, тоже не погиб от рук сионистов, а был задушен по его приказу; что самарийскую землю, с которой арабские патриоты изгнали сионистских захватчиков, он купил, чтобы там эти же самые захватчики строили казино; и что вместе с сионистами он пытался уничтожить одну из самых революционных, самых боевых организаций – «Союз Мучеников Палестины» – и ради этого пошел на прямое предательство и сотрудничество с врагом. Тут уж и сам Шихаби подсуетится – поведает журналистам о ловушке, в которую его заманивал Таамри, да еще и свалит на него свою неудачу при штурме военной базы, дескать, Таамри предупредил своего дружка, а тот – сыночка. Надо сказать, что никакие толстосумы в Автономии не пользовались народной любовью – ведь фоном для их миллионных прибылей, роскошных вилл и фешенебельных офисов служила ужасающая бедность девяноста девяти процентов населения. А проштрафившийся толстосум вроде Таамри мгновенно становился мишенью для ХАМАСа. Мишенью в прямом смысле.

По коридору засеменили шажки. Дверь распахнулась, и в кабинет влетела маленькая Юсра. Она прижимала к груди куклу с темными глазами, густыми ресницами и черными локонами. На кукле было надето традиционное черное до пят одеяние и платок.

– А, рахат-лукум! – приветствовал ее Абдалла и, на мгновение забыв о надвигающейся беде, улыбнулся.

– Папа, смотри, смотри, что мне привезли! – заверещала она, вся светясь от восторга. – Вот видишь, это Фулла! Смотри, какая красивая! Папа, а прочти, что здесь написано! – И она протянула отцу скомканную аннотацию.

Абдалла расправил бумажку и начал читать назидательным голосом:

– «Фулла честная и заботливая девушка, она почитает отца и мать. Как и подобает мусульманке, она носит платье, которое скрывает все, кроме явного. Она никогда не выставит напоказ руку или ногу».

– Папа, – вновь затараторила девочка, – а вот у Саеды есть Барби! А правда, моя Фулла лучше?!

– Конечно! – с энтузиазмом воскликнул Абдалла. – Ведь мы арабы, значит, и игрушки у нас должны быть арабские! Мы – мусульмане, значит, и игрушки у нас должны быть мусульманские! А зачем нам их глупая Барби?