Четыре крыла Земли

Вообще-то, это соответствовало тайным планам вожака бедуинов, но он не мог позволить, чтобы какой-то оседлый араб командовал им.

– Ну что ж, – сказал он. – Еврей Гиллель мне за своих собратьев четыре тысячи двести фунтов обещал. Дай мне эти деньги – и делай с евреями что хочешь.

Он протянул широкую, как пальмовый лист, ладонь. Харбони инстинктивно заложил руки за спину и отступил на шаг.

– Нет, говоришь, денег? – насмешливо спросил Шукейри. – Жаль. Как говорится, если нет, чего желаешь, желай то, что есть. Глаз выше бровей не поднять. И он развел руками.

* * *

Встречу с руководством «Еврейского стража» рав Гиллель проводил не в гостевой зале, где он час назад принимал бедуина, а в своей библиотеке. В креслах, расставленных вдоль полок со старинными книгами и инкунабулами пятнадцатого и шестнадцатого веков, расположились рав Шмерел Шик, руководитель организации «Еврейский страж», его помощник, рав Шмерел Шерлин, а также рав Ешаягу Магид, глава ешивы, студенты которой одновременно являлись бойцами «Еврейского стража». Все присутствующие несказанно удивились, когда рав Гиллель, изложив суть дела, вместо исполнения заповеди выкупа пленных предложил использовать таинственного бедуина в качестве живца, на которого можно поймать Шукейри. Но рав Гиллель убедительно доказал, что спасение пленников превращается в свою противоположность, если провоцирует врагов на новые захваты заложников. И поскольку сейчас ожидается, что в ближайшее время одна за другой начнут прибывать группы репатриантов и по дороге из Яффо двигаться в сторону Иерусалима, необходимо во избежание прецедента не уступать негодяям, а разгромить их.

– Да, – согласился рав Шик. – Мы должны это сделать. Иначе грош нам цена. Чем мы, спрашивается, отличаемся от турок? Те тоже разводят руками, мол, что поделать! А все потому, что «Джехарт-аль-харабия» действует в Иерусалиме…

– И не только там, – вставил рав Шерлин, мрачно глядя единственным глазом, черным, как иерусалимское небо в новолуние.

– Шмерел, – строго сказал рав Шик. – У тебя нет монополии на горе. Тебя эти головорезы лишили глаза, у меня они отняли отца.

– Хевре{Товарищи (ивр.).}, – прервал их пикировку рав Гиллель. – Я отношусь с глубочайшим уважением к вашим потерям, но.

Это «но» прозвучало твердо, с понижающей интонацией, после него невозможно было поставить многоточие, а лишь точку или восклицательный знак. «Но» было приказом вернуться к делу.

– Я говорю, он действует в Иерусалиме и на дороге между Иерусалимом и Яффо. Но ясно одно – в Иерусалиме у него базы нет. А мы… так же, как у турок, у нас не хватает людей, чтобы контролировать весь город, но не это главное. Главное, даже в тех случаях, когда нам удается защитить от людей Шукейри какой-нибудь еврейский дом или поймать нескольких бандитов, грабящих на улицах людей под покровом ночи, мы никогда не знаем, ни где базируются основные силы разбойников, ни сколько их. Почему?

– Потому, – сказал рав Шик, – что они нигде ни базируются. Рав Гиллель не мог скрыть удивления.