Четыре крыла

Макар посигналил у монументальных ворот. На вопрос охранника: «По записи?» ответил: «Нет. Нам нужно срочно переговорить с вашим менеджером». Охранник окинул взглядом хромированный черный внедорожник и спросил фамилию Макара. Тот представился. Они ждали не больше трех минут – охранник связывался по рации, а затем распахнул ворота – проезжайте. Припарковавшись во внутреннем дворе, они направились к парадному входу усадьбы. Встреченные дюжим бородатым охранником-хостес, миновали вестибюль.

Внутри «Малого» царили покой и благолепие. Витали ароматы престижа, неподвластные времени и моде. Запах сафьяновой кожи, мастики для наборного паркета, амбры, пачулей и… ладана. К ним примешивался запах кухни – гриля и пряностей. В окна скупо заглядывало закатное солнце. Бесплотными безмолвными тенями сновали в зале ресторана официанты.

Подошел менеджер.

– Господин Псалтырников? – осведомился он подобострастно и со скрытой многозначительностью. – Вы сын многоуважаемого покойного Саввы Стальевича, возложившего всего себя беззаветно на алтарь служения…

– Ага, – Макар тряхнул челкой. – Живенько у вас тут very-very[24]. O la la! Si magnifique![25] А я думал, вы все здесь в косоворотках! – он обаятельно улыбнулся местному Арчибальду Арчибальдовичу. – А у вас галстучек лейблом «Гуччи» пестрит. Мило, мило, mon cher![26]

– Чем могу быть вам полезен? – Менеджер и ухом не повел. – Желаете стать членом клуба? А кто с вами?

– Я его секьюрити, – произнес Мамонтов, поправляя руку на перевязи, и представился. – Справьтесь обо мне и моих прежних работодателях в базе. Сами знаете где.

– Нам необходима информация о Романе Карасеве, сотруднике вашего склада, ночном охраннике винного погреба и прочее, – Макар отринул стебный тон. – По нашим сведениям, вы приняли его на работу в конце апреля. Он пропал без вести более двух месяцев назад, и его мать обратилась ко мне за помощью.

– Карасев? Никакого Карасева мы… – менеджер поднял брови. – Ах… тот парень…

– Он вам известен, – кивнул Клавдий. – Вы знаете, где он?

– Мы не обязаны следить за судьбой уволенного персонала, – отчеканил менеджер. – Исключительно из уважения к вашему покойному отцу… Подождите в гостиной клуба. К вам выйдет начальник охраны.

Они проследовали за ним в клубную гостиную. Стены, обшитые дубом, высокие кожаные кресла и диваны, отгороженные кабинки. Сервированные на низких столах напитки – дорогой коньяк в хрустальных штофах, бутылки. Полумрак при свечах. Посетителей не видно, лишь шелест голосов:

– Мы отгружаем, они отгружают… апельсины – бочками, предоплата – чемоданами. Исключительно нал, валюта…

– О Русь моя! До боли нам ясен…

– Бронированный? Точно? А комплектация? Сомневаюсь насчет китайца… Не «Майбах» же… Мы ж привыкли…

– Понятно, с чего у Холмса в клубе «Диоген» треп запрещали, – шепнул Макар Клавдию, когда они расположились в отдельной кабинке. На манящий сервировочный столик со штофом и бутылками он силился не глядеть.

Возле их кресел бесшумно, словно привидение места, возник массивный, квадратный, седой коротко стриженный мужик за шестьдесят в черном мешковатом костюме.

– Мамонтов? – осведомился он. – Я Карамазов, здешний начальник охраны.

– Вы после отставки служили личником у… – Клавдий Мамонтов назвал громкую фамилию прежнего работодателя Карамазова.

– Схоронили клиента на Троекуровском, отпевания в Христа Спасителя не удостоился, – равнодушно отрезал Карамазов, покосился на перевязь Клавдия. – А вы Мамонтов. Имя у вас редкое весьма.

– Разные необразованные тупицы вечно дивятся имени моего друга. Его назвали Клавдием родители, большие поклонники Роберта Грейвса и его знаменитого романа[27], о котором сермяжные простаки, наверное, даже не слыхали, – пояснил самым вежливым тоном Макар.

Карамазов скользнул по нему взглядом. И вновь обратился к Мамонтову:

– Вы в полиции трудились, по слухам? Ранили вас серьезно при задержании преступника.

– Я теперь служу семье Псалтырниковых, – ответил Клавдий. – Инвалидность себе не заработал.

– Что вы Карасеву? Что вам Карасев? – переиначивая Шекспира, осведомился образованный начальник охраны Карамазов.

– Ищем его. Я принимаю деятельное участие в судьбе Руслана по просьбе его матери. Он у вас до сих пор служит или уволился? Когда? – начал Макар тоном истинного сына «Псалтырникова, возложившего всего себя беззаветно на алтарь».

– После кипежа – хайпа вселенского его… точнее, их обоих след простыл, – ответил Карамазов.

– С ним была девушка? Александра Севрюнина? – решил уточнить Макар.

– Насчет девушки я не уверен. Возможно, и была, – Карамазов смотрел на Клавдия Мамонтова. – Карасев после всего случившегося на работу не вышел. Его уволили. А второго… мы его внесли в черный список. Навечно.

– А кто второй? – хладнокровно поинтересовался Клавдий. – Нам позарез информация нужна, коллега.

Но тертый калач Карамазов проявлял крайнюю сдержанность.

– Мы заплатим, – елейно, тоном искусителя шепнул Макар.