Четыре кубика льда

– Я. Ничего. Не понял, – сообщил он. – Кроме того, что я, похоже, в ещё большей заднице, чем ты. Давай по порядку. Ты ошибся – это о чём вообще? Что ты сделал? И при чём тут твоя Анька?

Казалось, что Марк уже готов ответить на этот вопрос, но тут за спиной Антона раздался негромкий, чуть надтреснутый старческий голос:

– Старостин, еле-еле твою палату нашёл! Вот тебя занесло-то! А это кто у тебя? Друг?

Лицо Марка приобрело землистый оттенок, и он захлопнул рот.

Антон обернулся к говорившему.

Невысокий щуплый старичок, лысый, с выцветшими, почти прозрачными голубыми глазами, в каком-то странном костюме – он не производил впечатление человека, способного испугать хоть кого-то. Но Марк очевидно его боялся.

Антон перехватил заинтересованные взгляды соседей Марка по палате, скрещенные на нём и старичке, и отчего-то почувствовал себя ещё более неуютно.

– Дмитрий Иваныч? – Марк растянул бледные губы в странном подобии улыбки. – Не ожидал.

– Да как же не ожидал? – старичок удивлённо развел руками. – Не чужие же люди. Пять лет с тобой вместе проработали.

– Да. Пять лет, – тихо сказал Марк.

– Сколько же раз ты меня подвозил по делам? И не сосчитать…

– Да, – снова согласился Марк. – Не сосчитать.

– Зато можно сосчитать, сколько ты, крысёныш, украл у Стоянова, – совершенно другим тоном договорил старик.

Антон сделал шаг в сторону.

– Дмитрий… Иваныч… – прохрипел Марк. – Я всё отдам. Выплачу. Только не надо больше…

Старик по-птичьи склонил голову к одному плечу:

– Не надо что?

Антон продвинулся ещё чуть ближе к двери. И тут старик повернулся к нему:

– А вы, молодой человек, кем приходитесь Стояновым?

– Ммм… никем… – нервно сказал Антон. – Я к Марку пришёл. Друг. То есть одноклассник. Бывший…

Старик прищурился, как будто силился получше рассмотреть Антона.

– Ну как же никем? – ласково спросил он. – Я же точно помню, что видел вас в обществе Ларисы Романовны. Один раз в «Графине», второй в «Устрицах и танцах».

Воздух перестал проходить в лёгкие.

– Вы ошиблись, – выдавил из себя Антон, поднимая как можно выше ворот свитера. Было глупо пытаться прятать засос на шее, но он не мог иначе. – Я… не буду мешать… пойду… До свидания!

Он вышел в коридор.

С трудом вдохнул.

И побежал.

Больничный коридор, лестница – ждать лифт он был не в состоянии – ещё один коридор, холл… Только когда за спиной Антона провернулись крутящиеся стеклянные двери больницы, а холодные капли вновь усилившегося дождя потекли по лицу, он остановился. Снял с ног бахиллы, застегнул куртку и параноидально огляделся – он не мог избавиться от неприятного ощущения, что за ним кто-то наблюдает. Заметил, как из подъехавшего такси выбирается старушка в ярко-голубом пальто и смешной шапке, и быстрым шагом подошёл к машине со стороны водительской двери.

– Свободен? – стараясь говорить спокойно, спросил Антон в приоткрытое окно.

– Смотря куда тебе надо, – лениво ответил молодой парень, сидевший за рулём, и начал неторопливо раскуривать сигарету.

– На Фирсова. Довезёшь?

– Не вопрос. Полторы, – водитель такси сделал первую затяжку и откинулся на спинку сиденья, всем своим видом демонстрируя, что никуда не спешит.

Антон выпустил воздух сквозь стиснутые зубы.

Полторы тысячи. Цена была минимум в два раза выше, чем у агрегаторов. Но у него не было времени на торг.

– Поехали, – хрипло сказал Антон.

Старушка наконец забрала все свои пакеты и сумки с заднего сиденья такси, раскрыла свой кислотно-зелёный зонтик и неожиданно бодрым шагом отправилась в сторону входа в больницу. На фоне серого здания, чёрного от воды асфальта и иссиня-тёмного неба она казалась не вполне реальной.

Антон несколько секунд смотрел ей вслед, а затем сел на пассажирское сиденье и сразу же провалился в свои мысли.

… Стоянов псих…

Да, если Лили работает на Стоянова, то дело действительно плохо.

Марка искалечили за воровство. Думать о том, что Стоянов прикажет сделать за наставленные рога, Антону совершенно не хотелось.

Но, с другой стороны… Стоянов ведь любил поиграть в великодушие. Возможно, удастся как-то переломить ситуацию, если выставить себя не виновником случившегося, а жертвой? Ведь, если рассуждать здраво, виновата во всём Лара. Она должна была хранить верность мужу. Даже если бы они с Антоном тогда не встретились, наверняка появился бы кто-то другой.

Только вот как убедить в этом Стоянова?

Никак, – пронеслось в голове. – Ничего не выйдет. Забыть об этой идее и бежать.

Антон посмотрел в окно такси, пробирающееся сквозь нескончаемые пробки и кажущийся бесконечным дождь. На улице уже темнело. Усталость и страх давили на виски, но не было никакой надежды на сон. Надо было собирать вещи и определяться с тем, в какую сторону ехать.

Не стоит дожидаться, пока Стоянов покалечит и его…

Но как же так? – вдруг подумал Антон.

В самом деле. Как же так?

Как так получилось, что и Марк, и сам Антон – несомненно, обязанные именно Борису Михайловичу тем, что не отправились под суд – спустя несколько лет сделали то, что сделали?