Четыре Любови (сборник)

…Он присел на соседнее кресло и всмотрелся. Действительно, рассказывали что-то про культуру Древней Греции, и ему стало интересно.

– Про ваших там, – кивнула на телевизор Маленькая. – И про богов любви еще.

«Афродита будит в сердцах богов и смертных любовь, – вещал с экрана дикторский голос. – Благодаря этому она царит над миром… Никто не может избежать ее власти, власти прекраснейшей из богинь… – Картинка сменилась. После паузы тот же голос продолжил: – Прекрасная Афродита силой любви правит миром… И у нее есть посланник, Эрот, через него выполняет она свою волю. Его стрелы несут с собой радость и счастье, но часто с ними приходят страдания, муки любви и даже гибель…»

– Лев, Эрот этот от эротики происходит? – неожиданно, продолжая качать голой ногой, спросила отчима Маленькая. – Или эротика от него?

Тогда в первый раз Лева удивился и задумался. Разнообразных совпадений было слишком много, и без подготовки к ним как-то трудно было привыкнуть…

– От Афродиты он происходит, – ответил Лева, стараясь придать растерянному лицу серьезный вид. – Сын он ей. Все происходит от любви…

– Я знаю, – так же серьезно парировала падчерица. – Мишка Раков так и сказал…

Ночью объявился Глотов. Сначала он пристроил протез, а уж потом присел к Леве на кровать. Лев Ильич в страхе посмотрел на мирно спящую рядом жену. Грек успокоительно махнул рукой:

– Не бойся, Левушка. Она не проснется. Ей еще рано…

– Долго вас не было, – тихо сказал Лева, – я уж не знал что и думать…

– Про Грецию смотрел? – вопросом на вопрос отреагировал Глотов, пропустив мимо ушей Левино замечание. – Там про нас вчера показывали.

– Про кого про нас? – с интересом спросил Лева и пристально посмотрел в глотовские глаза. – Про нас с кем?

– Про любовь, – ничуть не удивившись вопросу, ответил грек. – Про нас с тобой. И про тебя с ней… Про всех про нас, в общем.

– Я-а-а-а-а… Я не очень понимаю, куда вы клоните, я просто-о-о… – настороженно протянул Лева и на всякий случай посмотрел на Любу. Та продолжала спать.

– Не идиотничай, пожалуйста, – точно так, как сказала бы Любовь Львовна, оборвал его Глотов. – Не затем я тебя на классическое отделение отправлял, чтобы ты здесь одиссейскую верность разыгрывал. Аргонавта из тебя ни по какому не получится, не дуркуй. Раздел, где любовь, лучше как следует проштудируй. По-гречески только.

Лева поразился совершенно непривычному для него образу ночного гостя. И вместе с тем он был абсолютно уверен, что оба они говорят сейчас об одном и том же. Вернее, одно и то же оба недоговаривают. Этот грек был другой. Такой же небритый, как первый Глотов и последующие, но совсем иной. Разговор начинал приобретать неприятный оборот, и на всякий случай Лев Ильич решил сменить тему.

– Я вас давно хотел спросить кое о чем. – Тема возникла сама по себе, без подготовительного перехода. – Вы не знакомы случайно с человеком по фамилии Глотов?

– Два их, – не задумываясь, ответил гость. – Один, который был, и один, который остался. Был еще, правда, третий. Недолго был. Полетал там у нас, над Ладогой, но передумал и вернулся. В первого, по-моему. Тебе нужен только один, не мучайся, потому что еще и другие будут.

– Какой? – быстро спросил Лева, желая перехватить инициативу и воспользоваться замешательством грека. – Какой остался?

– А такой, – ничуть не смутившись, спокойно ответил грек. – Тот, который тебе нужнее.

– Для чего нужнее? – Лева чувствовал, что еще немного – и все наконец прояснится, все вернется к тому, с чего это началось, вся эта странная глупость и метаморфоза с визитом незнакомца, лицом похожего на одноногого рыбного начальника из соседских гостей с самоваром, у них там, в Валентиновке, через забор от Казарновских-Дурново.

Сердце Левино внезапно стукнуло, громко так и глухо, ровно один раз. Звук отозвался в мозгу и перекатился эхом в ноги. Кровать дрогнула, и греков костыль грохнулся на паркет. Люба шевельнулась и открыла глаза. Лева продолжал сидеть на краю матраца и молчал, уставившись в одну точку.

– Для того, чего ты хочешь, нужнее! – членораздельно произнес грек, подобрал костыль и растворился в воздухе.

– Приснилось чего, Лева? – Люба дотронулась до мужа и нежно привлекла его к себе. – Что с тобой?

– Приснилось, – твердо ответил он. – Черт-те что снится. Пойду взгляну, может, с мамой чего?