Четыре любви маршала Жукова. Любовь как бой

– Каждый раз, проезжая мимо проклятой фабрики, не могу спокойно смотреть на это чудовище, поглотившее моих близких…

Мужчина вдруг отошел от окна, сел в темный угол вагона и закурил, а Егор продолжал смотреть в сторону «чудовища», которое «глотает» людей, но не решался спросить, как это происходит. Тем не менее Егор решил во что бы то ни стало узнать, кто этот таинственный человек, Савва Морозов.

В Москву поезд прибыл на рассвете. Вокзал поразил Егора, но еще больше поразила толпа народу. Все куда-то спешили, суетились, кричали, смеялись, возмущались. Толчея и давка, шум и гам. Все пихались и толкались, казалось, цель жизни этих людей в том, чтобы куда-то успеть. Егор ошалело оглядывался, не понимая, зачем все так несутся.

– Ты рот не разевай, – бросил пожилой мужчина, с которым разговаривал Егор. – Здесь тебе не деревня, здесь ухо востро нужно держать.

Наконец Егор с дядей Сергеем выбрались на привокзальную площадь. Здесь же располагался и трактир, возле которого, несмотря на ранний час, шла бойкая торговля сбитнем, лепешками, пирожками с ливером, требухой и прочими яствами, которыми приезжие могли подкрепиться за недорогую цену. Идти к хозяину было еще рано, и Егор с дядей решили отправиться в трактир. Вокруг было сыро и грязно, на дороге валялись пьяные оборванцы. В трактире громко играла музыка, Егор узнал мелодию знакомой песни «Шумел, горел пожар московский». Некоторые посетители, успев подвыпить, нестройно подтягивали.

После трактира Егор с дядей отправились на Большую Дорогомиловскую улицу и стали ждать конку. При посадке, в спешке и суете, поднимавшийся впереди по лесенке какой-то мужчина нечаянно сильно задел мальчика каблуком по носу. Из носа пошла кровь.

– Говорил тебе, смотри в оба! – сердито прикрикнул дядя Сергей.

А дядька сунул Егору кусок тряпки и спросил:

– Из деревни, что ли? В Москве надо смотреть выше носа, – добавил он.

Вокзальная площадь и окрестные улицы не произвели на Егора особого впечатления. Домишки тут были маленькие, деревянные, облезлые. Дорогомиловская улица грязная, мостовая с большими выбоинами, много пьяных, большинство людей плохо одеты.

Но по мере приближения к центру вид города все больше менялся: появлялись большие дома, нарядные магазины, лихие рысаки. Егор словно оказался в другом мире. Это уже не деревня, это место из сказки; оттуда же появился и поезд, который привез мальчика сюда, и мужчина, упомянувший про Савву Морозова, но так и не рассказавший всей истории. Егор был как в тумане, плохо соображал и был как-то подавлен. Он никогда не видел домов выше двух этажей, мощеных улиц, извозчиков в колясках с надутыми шинами, или, как их звали, лихачей, мчавшихся с большой скоростью на красавцах орловских рысаках. Не видел он никогда и такого скопления людей на улицах. Все это поражало воображение, и мальчик молчал, рассеянно слушая своего провожатого.

Повернули к Большой Дмитровке и сошли с конки на углу Камергерского переулка.

– Вот дом, где ты будешь жить, – сказал дядя Сергей, – а во дворе помещается мастерская, там будешь работать. Парадный вход в квартиру с Камергерского переулка, но мастера и мальчики ходят только с черного хода, со двора. Запоминай хорошенько, – продолжал он, – вот Кузнецкий мост, здесь находятся самые лучшие магазины Москвы. Вот это театр Зимина, но там рабочие не бывают. Прямо и направо Охотный ряд, где торгуют зеленью, дичью, мясом и рыбой. Туда ты будешь бегать за покупками для хозяйки.

Пройдя большой двор, Егор и дядя Сергей подошли к работавшим здесь людям, поздоровались с мастерами, которых дядя Сергей уважительно называл по имени и отчеству.

– Вот, – указал он на мальчика, – привез из деревни вам в ученье новенького.

– Мал больно, – заметил кто-то, – не мешало бы ему немного подрасти.

– Сколько тебе лет, парень? – спросил высокий человек.

– Двенадцать.

– Ладно, пусть мал ростом, зато у него плечи широкие, – заметил, улыбаясь, высокий.

– Ничего, будет хорошим скорняком, – ласково добавил мастер-старичок.

Это был Федор Иванович Колесов, самый справедливый, как потом убедился Егор, опытный и авторитетный из всех мастеров.

Отведя мальчика в сторону, дядя Сергей стал называть по имени каждого мастера и рассказывать про них.

Лучше всего Егор запомнил про братьев Мишиных.

– Старший брат – хороший мастер, но здорово пьет, – говорил дядя Сергей, – а вот этот, младший, очень жаден до денег. Говорят, что он завтракает, обедает и ужинает всего лишь на десять копеек. Все о своем собственном деле мечтает. А это вот Михаил, он частенько пьет запоем. После получки два-три дня пьет беспробудно. Способен пропить последнюю рубашку и штаны, но мастер – золотые руки. Вот, – дядя Сергей показал на высокого мальчика, – это старший мальчик, твой непосредственный начальник, зовут его Кузьмой. Через год он будет мастером. А вон тот, курчавый, – это Григорий Матвеев из деревни Трубино, он тебе доводится дальним родственником.