Четыре логиста и собака

На площадке, покрытой бетонной крошкой воцарилась напряженная тишина.

И вот тут Шульга понял, что шаблонная фраза, которой любят щеголять начальники и политики, “груз ответственности” — это отнюдь не фигура речи. Полтора десятка человек смотрели на него в упор и ожидали решения. И оно это напрямую касалось их жизни и смерти.

Вопрос рисковать людьми тупо ради бабла Шульга отмел, как полностью несущественный. Но тут же в голове объявился маленький противный адвокат дьявола и начал нашептывать оправдательные банальности. Типа, да за эти деньги, брателла, вы же с Назгулом и Городецким создадите частную армию, которая быстро оправдает любые потери, так что подумай не за ложный гуманизм, а за стратегическую цель.

Пошел нахрен, сказал про себя Шульга. Казуистикой можно заболтать что угодно. Не мешай думать. Адвокат дьявола обиженно замолчал, но легче не стало. Зато стало ясно, в каком персональном аду живут боевые генералы любой войны, хладнокровно отправляющие людей на смерть.

Пауза затянулась.

— Вот что! — сказал Шульга. — Говорю, как есть. В бетеэре — важный секретный груз. Медалей за него не дадут. Мало того, ваше начальство про него не узнает. Но теоретически то, что в этой коробке, может изменить ход войны. — Краем глаза он заметил, как вылезший из бетеэра Филин вскинул брови. — Приказывать не могу. Если хотите уйти — делайте это сразу!

— А ты сам? — спросил командир разведчиков. — Если я своих заберу, ты с нами?

— Нет! — спокойно сказал Шульга. — Слишком много народу ради этого положили, — он кивнул на борт, где виднелась часть надписи “…рой ДНР Арсен…“. — Нужно с этим покончить здесь и сейчас. Останусь, поизображаю противотанковый взвод сколько смогу. После того, как сепары опомнятся и зайдут на позиции — подорву БК, а сам попытаюсь уйти под шумок.

На последних словах у Назгула сузились глаза. Похоже он наглядно себе представил фейерверк из четверти миллиарда долларов. И, главное, характер “под шумка”, который начнется после того как уцелевшие купюры опустятся на землю осенней листвой и покроют всю автобазу…

— Вдвоем может быть и продержимся! — хмыкнул новозеландец. — В любом случае, как у вас говорят, не дадим перхоти ни малейшего шанса!

— Ты командир, ты решил! — сказал Варяг. — Сейчас дам сигнал Апостолу, чтобы они там булками шевелили, потом полезу в башню, бека проверю.

И отошел в сторону поднося к губам рацию.

Шульга покосился на Филина. ГРУ-ушник стоял хмурый, как туча, видать, переваривал все, что на него свалилось за последние сутки.

— Ну? — коротко поинтересовался Шульга.

— Гну! — так же лаконично ответил Филин. — Прав твой кореш, шансов у меня, как у той перхоти. А вам без мехвода кобздец, когда танки подойдут, придется маневрировать.

Шульга ничего не сказал. Кивнул.

Гном-разведчик молча наблюдал за разговором Шульги с его людьми, оценивая собственные резоны. Как и Шульга, решал, стоит ли вести своих под огонь. Оглядев еще раз всех четверых, Шульгу, Назгула, Филина и Варяга, гном опустил глаза на собаку.

Пес требовательно сказал:

— Гав!

Гном матюкнулся и скомандовал:

— Кобальт, Сепар, Чума! — прикиньте позиции, с которых можно держать периметр. — Потом Шульге, — сколько нужно человек чтобы РПГ принести?

— Двое! — не задумываясь ответил Назгул.

— Лешик, Бурый! Вперед, и шустро, минуту уже трындим.

Двое во главе с Назгулом скрылись в подземном гараже, трое веером пошли в сторону ближайших зданий.

Через несколько минут со стороны сепарских позиций стал различаться на грани слышимости густой рокот танковых дизелей.

16. Комбриг

В центре боевого управления царила рабочая тишина, разбавленная тихим гулом аппаратуры. Комбриг сидел перед экраном и принимал доклады.

— Глаза пошли!

— Танки пошли!

— Штурмовые группы выходят на позиции! — шли в наушник короткие реплики.

Боевой порядок штурмовых групп или, точнее, отрядов, постсоветские уставы и наставления не предусматривали, его пришлось отрабатывать в четырнадцатом с колес.

Комбриг, тогда еще командир роты, искренне удивился, какого лешего к ним в базовый лагерь перед штурмом мощного укрепрайона на подступах к Славянску, приехал сам руководитель АТО и, матерясь так, что у молодого комроты уши краснели, заставил придать десантно-штурмовой роте минометную батарею и три нацгвардейских БТР-4. Что толку от “Василька” в наступлении? — думал тогда будущий комбриг. Восьмидесятидвухмиллиметровый миномет — игрушка. А четвертые бетеэры, которыми оснащена лишь нацгвардия, так и вообще машины новые, украинского производства, а значит ненадежные и капризные…

Но быстро выяснилось, что генерал не херней страдал, а применял наработанный опыт. “Четверки” были, конечно, так себе машинами, но их лобовая броня способна выдержать кинжальный огонь тяжелого пулемета. Их тогда поставили впереди, как клин, сбоку-сзади выстроили обычные бэхи, а внутри боевого порядка спрятали пару джипов с минометчиками и пехоту.