Четыре направления - четыре ветра

Слово всколыхнуло волну передо мной, концентрическую волну, она сдвигает скалы, растапливает льды, и вода устремляется в новые расщелины, облик изменяется, прежние черты уступают место новым, и вот новое лицо… нет, нет! Это сознание застряло в прошлом. Сознание запечатленных образов. Да, я вижу, что теперь думает еще одно сознание, и формы смещаются. Пусть. Мне незачем узнавать вас, я и так вас знаю. Всех. Мне здесь нечего думать. Во всех этих лицах — память. Это лица древних предков. Я не могу идентифицировать каждое из них, и это не нужно; но буду ли я помнить? Звезды вверху. Луна спокойно движется по своей орбите, пересекая небо Мачу Пикчу, тени перемещаются. Эдуардо осторожно приближается…

А я размышляю, могу ли я восстановить родословное древо этих мужчин и женщин прошлого. Мы одна семья, конечно, потому что все пришли из одного места, нам принадлежит общее наследство.

Солнце оплодотворяет Землю, и от их союза рождается жизнь, от совокупления Солнца и Земли. Это созидательное начало, сознание, возникающее из единой клетки. Это Природа вещей.

Я проснулся на рассвете, совершенно окоченевший от утреннего холода. К сорочке, насквозь мокрой от росы, прилипли луговые травы. Я спал в положении зародыша, словно спасаясь от холода. Ночью Эдуардо накинул на меня пончо. Самого его я нашел спящим в углу каменного домика под травяной крышей в пятидесяти шагах от Камня Пачамамы. В дневном свете Камень выглядел особенно холодным и впечатляющим.

Я задумался, прежде чем разбудить его. Солнце еще не показалось из-за восточных гор, и у меня было немного времени, чтобы подумать перед тем, как разбудить Эдуардо, перед тем, как первые лучи коснутся Инги Хуатана.

Я решил, что я заснул и мне снился сон. Одиннадцать тысяч фугов, весь вчерашний день мы шли пешком, грандиозное великолепие этих мест и моя физическая усталость — этого было более чем достаточно. Конечно, я просто упал в траву и заснул, и мне снилась дева и спуск в Землю, стены пространства внутри Земли, мое расщепленное сознание, много моих сознаний, калейдоскоп экстатических состояний… Сон.

А Эдуардо не стал мешать моему сну, укрыл меня своим пончо и оставил здесь, среди лугов и сновидений.

— Ты сношался с Богом, compadre, — были первые слова Эдуардо, когда он проснулся.

Эдуардо стоял неподалеку и наблюдал за моими любовными утехами с девой.

Я решил проверить его. Как опытный клиницист, я ничего не говорил, только слушал. Его описание индеанки было точным до мельчайших подробностей. Он хохотал, рассказывая о моем совокуплении со старухой на лугу возле камня.

Он сказал, что, по-видимому, я впал в транс, un ensueno. Он боялся приблизиться, боялся нарушить мое состояние. Он сидел недалеко, расположившись в удобном для наблюдения месте.

Ночь жила, наполнялась энергиями — повсюду были светящиеся фигуры, многие с золотыми нагрудниками, мужчины и женщины в капюшонах, закрывавших лица, белые кондоры с морщинистыми шеями, светлячки в воздухе… В своих грезах он очутился на вершине Хуайна Пикчу, где, как он сказал, был давно разрушенный Храм Луны: стены, колонны, порталы — все это существовало в виде энергии, принявшей геометрические формы, и на входе было изображено Солнце, обрамленное двумя половинками Луны, по форме похожими на двух Котов, это символизировало брачный союз Солнца и Луны, мужского и женского. Он вернулся на луг, увидел, что я сплю, и прикрыл меня пончо.

Мы попрощались с Пачамамой, пересекли площадь и по ступеням поднялись к Инти Хуатана, «Месту привязывания Солнца»: здесь инки-жрецы «привязывали» Солнце в период зимнего солнцестояния.

Когда Солнце поднялось на гребень восточных гор и первые его лучи упали на камень, каждый из нас также прижался лбом к холодной поверхности гранита. Так мы благодарили это место за его дар, признавали наше повиновение духам тех, кто жил здесь и умер здесь; признавали истинность видений, явившихся тому, кто пришел к этим камням с чистой целью и безупречными намерениями.

ВОСТОК

*20*

Из всех теорий хороша только та, которая помогает выйти за пределы.

Андре Жид

Нет нужды особенно распространяться о годах нашей совместной работы с Эдуардо. Как он и предвидел, мы вместе путешествовали, вместе смеялись, вместе открывали места силы и изучали их соответствие этапам Волшебного Круга.

Хотя интерес к не-западным методам лечения, как физическим, так и психологическим, привел меня к изучению и документированию традиций целительства в Мексике, Бразилии и Перу, весь накопленный опыт позволил понять и нечто фундаментальное в шаманизме: невозможно изменить здоровье, не изменив образа жизни. Со временем мой интерес к целительству перешел в интерес к трансформациям личности. Становилось все очевиднее, что путь по Волшебному Кругу, путешествие на Четыре Стороны Света, — это путь в Эрос, в женское, в интуитивный разум, местонахождение мифов и снов.

Большинство человеческих существ продолжает жить под диктатом логоса, патриархального рационального мышления конца второго тысячелетия.