Читаем Четыре письма о любви полностью

Всего этого я, конечно, не знал. Тем дождливым сентябрьским утром я услышал доносящийся из папиной мастерской шум и испугался, решив, что мы продаем его вещи. Но когда я заглянул внутрь, то увидел отца, который усердно работал, пытаясь смастерить из реек большую рамку. Меня он не видел и не слышал. Я открыл было рот, чтобы позвать его, но обнаружил, что не могу издать ни звука. Вместо этого я продолжал стоять с открытым ртом и смотреть, как он сосредоточенно сутулится, с головой уйдя в работу, как он колотит молотком по деревяшкам, странно похожий на застывшего, нарисованного человека, которому нет никакого дела до окружающего. Я попятился назад и прикрыл дверь. На кухне я молча готовил себе завтрак, чувствуя, как внутри меня бушуют радость и страх. Стоило мне только открыть рот, чтобы откусить первый кусок, как эти два чувства ринулись вверх, затыкая горло и грозя задушить. Я почти почувствовал, как раздувается мое лицо и выпучиваются глаза! Десятки невысказанных слов рвались из моего горла наружу, вихрем крутились в голове. Правда ли папа вернулся? Станет ли наша жизнь такой же спокойной и упорядоченной, как раньше, или я ошибся и папа не сколачивает подрамники, а наоборот – разбирает? Покончил он с живописью или нет? Говорил ли с ним Бог еще раз?.. Что Он ему сказал?

Мои глаза, как бывало уже не раз на протяжении недель, бежали по строкам лежащих на подоконнике открыток, когда я почувствовал его руку на своем плече.

– Папа… – проговорил я и, оборачиваясь, почувствовал, как внутри меня лопнул какой-то пузырь, и слезы ручьями хлынули из глаз. Прижавшись к его худой груди, от которой шел густой скипидарный запах, я плакал и плакал, пока папа не похлопал меня по спине и не отстранил на расстояние вытянутой руки. Он оглядел меня с ног до головы, и я, вытирая слезы обмахрившимся рукавом своего серого свитера, подумал: видит ли он, как сильно я поумнел за целое лето занятий? Еще мне хотелось, чтобы папа узнал, что я стал маленьким мужчиной в доме, что я хитростью сумел выманить у миссис Хеффернан несколько фунтов бесплатных фруктов и конфет и что я с самого начала не сомневался: он обязательно вернется.

Папа продолжал удерживать меня перед собой на расстоянии вытянутой руки, а его ярко-синие глаза разглядывали меня, казалось, целую вечность. Я видел, что его волосы сильно отросли и что в слабом утреннем свете они выглядят не седыми, а белыми, как снег. Казалось, даже его брови стали намного светлее. Во всем его облике сквозила теперь такая летучая прозрачность, что чем дольше я на него смотрел, тем сильнее мне казалось, будто папа тает, растворяется в воздухе, словно он был не человеком, а миражом, обманом зрения – чем-то таким, что, как я начинал думать, было похоже на Самого Бога.

– Думаю, на этой неделе тебе не обязательно ходить в школу, – сказал папа. – А ты как считаешь? Надеюсь, ты не против?..

Конечно, я был не против. Папино предложение казалось мне чудесным, и это было не единственное чудо, которыми оказался наполнен этот день. Мама встала с постели и спустилась вниз в зеленом платье, которого я раньше никогда не видел. Кроме того, она послала меня в магазин за картошкой и морковью, в дополнение к которым я купил большую репу.

Как выяснилось, написанные за лето картины папа отправил поездом в Дублин, и чуть позже мы с ним поехали встречать их на вокзал. Это была моя первая поездка в город, которую я помню; я сидел на переднем сиденье на верхней палубе двухэтажного автобуса и смотрел, как тонкие ветви кленов и каштанов хлещут по оконным стеклам, теряя листья, которые дождем сыпались на мостовые узких кривых переулков, примыкавших к главной дороге. Сложив руки на коленях, позабыв о заплатке на брюках, я то и дело поглядывал на безмолвную, неподвижную фигуру отца. Почему-то мне казалось – он не особенно рад, что вернулся. Эта задумчивая неподвижность, которую только подчеркивала его аскетическая, бросающаяся в глаза худоба, накладывалась на дневной свет легкой прозрачной тенью – такой же бесшумной и ласковой, как водовороты невидимых листьев, что, медленно кружась, падали на землю хмурыми осенними вечерами. Разобраться в его мыслях и эмоциях было невозможно, зато их можно было почти увидеть, когда они ковром покрывали землю, когда сам он был уже далеко. Так я понял, что папа ненавидит город. Что-то в са́мой глубине души заставляло его стыдиться того факта, что здесь он родился и ходил на работу, впустую потратив великое множество дней, наполненных великолепнейшим светом, о каком художник может только мечтать.

Перейти на страницу:

Все книги серии Нейл Уильямс. Проза о сокровенных чувствах и мечтах

Четыре письма о любви
Четыре письма о любви

Никласу Килану было двенадцать лет, когда его отец объявил, что получил божественный знак и должен стать художником. Но его картины мрачны, они не пользуются спросом, и семья оказывается в бедственном положении. С каждым днем отец Никласа все больше ощущает вину перед родными…Исабель Гор – дочь поэта. У нее было замечательное детство, но оно закончилось в один миг, когда ее брат, талантливый музыкант, утратил враз здоровье и свой дар. Чувство вины не оставляет Исабель годами и даже толкает в объятия мужчины, которого она не любит.Когда Никлас отправится на один из ирландских островов, чтобы отыскать последнюю сохранившуюся картину своего отца, судьба сведет его с Исабель. Они будут очарованы друг другом, и он напишет ей уйму писем, но, к сожалению, большинству из них суждено умереть в огне…

Нейл Уильямс

Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Современная зарубежная литература

Похожие книги

Норвежский лес
Норвежский лес

…по вечерам я продавал пластинки. А в промежутках рассеянно наблюдал за публикой, проходившей перед витриной. Семьи, парочки, пьяные, якудзы, оживленные девицы в мини-юбках, парни с битницкими бородками, хостессы из баров и другие непонятные люди. Стоило поставить рок, как у магазина собрались хиппи и бездельники – некоторые пританцовывали, кто-то нюхал растворитель, кто-то просто сидел на асфальте. Я вообще перестал понимать, что к чему. «Что же это такое? – думал я. – Что все они хотят сказать?»…Роман классика современной японской литературы Харуки Мураками «Норвежский лес», принесший автору поистине всемирную известность.

Ларс Миттинг , Харуки Мураками

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза