Четыре сестры-королевы

– Король Людовик Французский прислал меня получить две тысячи серебряных марок, которые вы одолжили, – говорит дядя. – Вы не клялись, что король Генрих их выплатит?

Симон встает на ноги, улыбка дрожит у него на губах:

– Да, я поручил. Но вы говорили мне, Ваша Милость, что на такой случай дадите мне любую сумму.

– Никогда не говорил.

– Не помните? – Голос Монфора звучит искренне, как у просящего мальчика. – Вы предсказывали, что папа римский заломит высокую цену за признание нашего брака законным, – так и вышло, и вы поклялись, что Англия заплатит эту цену.

– После того, конечно же, как вытянет из ваших лордов! – Роджер де Куинси встает, его широкие усы трясутся. – Ваша Милость, я требую объяснений!

– Ложь и предательство, – говорит Генрих и велит графу Винчестеру сесть. – Сэр Саймон, я отправляю вас в Тауэр сегодня же. И вы останетесь там, пока не выплатите свой долг.

Элеонора вскакивает, наконец потеряв самообладание:

– Ради бога, давайте не будем ссориться. – Слезы застилают ей глаза, когда она смотрит на Симона, чье лицо потеряло всякий цвет. – Как ваша королева, я имею право вмешаться. Прошу снисхождения к нашему зятю. В этот особый для меня день заклинаю уважить мою просьбу.

Ее голос умоляет, но глаза предостерегают короля. Он зашел слишком далеко. Пора смягчиться.

Генрих роняет голову на грудь, внезапно оробев:

– Как будет угодно моей королеве.

– Тогда мы покинем вас, чтобы вы мирно пировали. – Элеанора Монфор разглаживает на себе юбку. – Однако я должна прежде всего внести поправку.

– Не надо ничего говорить, сестра. Ты ни в чем не виновна, ты стала жертвой похоти и амбиций этого охотника за богатством.

– Нет, брат, ты не прав. – Она поднимает подбородок и, обратившись лицом к залу, объявляет: – Симон не соблазнял меня. Когда мы встретились, я была не невинной молодой девушкой, а опытной вдовой. Я влюбилась в него с первого взгляда и люблю уже не один год. – Она поворачивается к Генриху, который от удивления разинул рот: – Это я соблазнила Симона, а не он меня. – Она берет мужа под руку. Какое-то мгновение они стоят как статуи, глядя прямо перед собой, избегая мириадов направленных на них взглядов. Потом вместе выходят из зала, садятся на коней и галопом скачут прочь, оставив Вестминстер в облаке пыли и разрозненных возгласов.

* * *

Интриганы – их так много – глядят и перешептываются, когда она обгрызает мясо с косточек жаворонка. Придя на помощь Симону, королева не вызвала к себе любви со стороны знати. И эта помощь ничего не изменила, потому что он все равно ушел, и дорогая невестка тоже, оставив Элеонору среди английских волков, с клыков которых текут намеки и сплетни.

– Ты, должно быть, в ярости, – шепчет Маргарита.

Но она ошибается. Прежняя Элеонора кипела бы гневом, но она и Генрих не могут топать друг на друга ногами, как маленькие дети, от этого все равно никакого толку.

Она откладывает птичку и вытирает пальцы о скатерть.

– Он страстен, мой Генрих. – Ей вспоминается первая ночь, его горячие губы, твердое тело. – Тупого и вялого мужчину я бы презирала.

– Но ты влюблена в Симона, – говорит Маргарита.

Элеонора удивленно вскидывает брови на сестру:

– Как ты видела, нам при дворе тоже хватает скандалов. Не будем добавлять к нему разных домыслов. – Она понижает голос: – Давай лучше обсудим Ричарда.

– Брата твоего мужа? Нора! Даже я тобой шокирована.

– Не ради меня. Правда, Марго! Ради Санчи. Ричард сказал ей, что взял крест и следующей весной вместе с Тибо отправится в Святую землю. Мы должны сказать маме, чтобы пригласила его по пути заглянуть в Прованс. Но не надо говорить зачем. Ричард совсем недавно овдовел и, увидев мамины амбиции, закроется от нее, как черепаха в своем панцире.

Маргарита хихикает:

– Ричард Корнуоллский идет воевать в Утремер? Но он погубит свои шелка и остроносые туфли и растреплет свои ухоженные волосы.

– Нынче уже не такие ухоженные. Смерть жены выбила его из колеи, не говоря про уныние. Я уверена, он надеется умереть в Иерусалиме, чтобы воссоединиться с ней на небесах.

– После долгого пребывания в чистилище. Ты же знаешь эти слова про богачей и игольное ушко.

– Он любит деньги. И красивых женщин. Изабелла Маршал была необыкновенно красива. Но рядом с Санчей она бы поникла, как старый букет.

– Как старый букет, Санча поникнет в руках Тулуза, – говорит Маргарита. – Мы, ты и я, должны спасти ее. Не представляю, о чем думает наш папа.

А он думал, как прекратить нападения Тулуза, и больше ни о чем. Сказал их m`ere, что браку не бывать, что Тулуз не получит развода. Но вместо того чтобы отвергнуть прошение, папа римский собрал совет. Если он исполнит желание Тулуза, Санчу выдадут за того, и Прованс наконец избавится от его давления. Однако Санча будет обречена всю жизнь страдать – жертвенный агнец, как ее любимый Христос.