Четыре сезона власти: Дебют (СИ)

Многие правители не уловили бы разницы.

— И с каждым годом страх сводит его с ума всё больше и больше, — внезапно произнесла женщина.

Джейн заметила, как недовольно дёрнулся уголок губы гвардейца. Заметила, как напряглась спина старика.

— Страх чего?

— Войны и нас, — игнорируя колючий взгляд Рапинаторе, ответила женщина. — Пиетра застал последнюю войну и помнит её ужасы. Он на самом деле верит, что помогает Муджелло и просто берёт себе плату за труды. А мы… — она умолкла, ожидающе глядя на Рапинаторе.

Тот недовольно скривился. А затем тяжело вздохнул.

— Пиетра когда-то был одним из нас.

Джейн хмыкнула. Похоже, не он один плохо разбирается в людях.

— И что поменялось, когда он пришёл к власти?

— Ничего не поменялось, — гвардеец недовольно отвёл взгляд. — Он никогда не любил делить власть с кем-то. Его опасались, ещё когда он был в Семье. Но почему-то на роль марионетки для Мраморного Гнезда никого лучше не нашлось. Пару лет он играл свою роль, а потом… — Рапинаторе резко взмахнул рукой, будто отметая что-то. — Всего пару дней — и с нами было покончено. Он знал наши каналы поставок, наши методы, места встреч, тайные знаки.

— Не похоже, что с Семьёй всё-таки покончено.

— Мне и ещё нескольким повезло, — голос гвардейца стал куда тише, а лицо помрачнело. — Кто-то был не в Муджелло, когда всё началось. Кто-то был достаточно умён, чтобы сразу понять, что происходит, и залечь на дно. А кому-то просто повезло, что их не выдали те, кому они верили как братьям, — он цедил слова свозь плотно сжатые зубы так, будто каждое было чистым ядом. — Нас осталось четыре десятка, когда всё закончилось. И эти двадцать лет мы заново создавали то, что этот ублюдок разрушил за два дня.

— И вот вы здесь, — заключила Джейн, задумчиво глядя на него.

— И вот мы здесь, — кивнул гвардеец.

В подвале повисло напряжённое молчание. Старик продолжал копаться в шкафу, женщина всё так же смотрела в никуда, Рапинаторе выжидающе глядел на Джейн…

А она напряжённо думала.

Пиетра никогда не согласиться работать с ней, это правда. Но эти люди… Чем дальше, тем больше они напоминали ей не борцов за свободу, а банду. Очень скрытную, очень организованную — но банду.

Оставить всё как есть, похоронив свой план по объединению долины против Виареджио и бросив народ Муджелло наедине со стареющим самодуром, или поддержать убийц, контрабандистов, воров и вымогателей?

Джейн сглотнула. Чёрт возьми, как же она ненавидела выборы, когда ни одно из решений не было правильным.

Хотя бы потому, что раньше именно их последствия давали ей самые сочные зацепки для уничтожения зарвавшихся политиканов.

Деликатное покашливание старика вырвало её из мыслей.

— Ваша милость, — его чуть хрипловатый голос казался оглушительны после всеобщего молчания. — От лица Распорядителей, я хочу предложить вам самую великую честь из всех доступных.

На стол перед Джейн с лёгким шорохом лёг лист с нарисованным черепом и четырьмя именами.

Граве Рапинаторе. Риспетто Солди. Сигилла Сайленсио. Джейн Ла-Руссе.

— Что это? — что бы это ни было, Джейн это уже не нравилось.

— Это договор молчания, следования традициям, взаимного уважения и доверия. Это — приглашение в Семью. Мы, трое Распорядителей, поручимся за вас. Нужно лишь только поставить подпись, — и он, глядя на Кальдо и Фреддо, показательно медленно положил поверх листа изящный, игольно-тонкий кинжал.

— Это великая честь, ваша милость, поверьте, — заверил гвардеец, первым беря кинжал. Одно нажатие — и на коже выступила ярко-алая капля. Рапинаторе подтянул к себе лист и прижал палец к своему имени, оставляя кровавый след. — Вы будете первым человеком не из Муджелло, удостоившегося её, и…

— Нет.

Несколько мгновений Джейн не понимала, кто это сказал. А затем заметила изумлённые взгляды Распорядителей, направленные ей за спину, и обернулась.

Кальдо изумлённо вытаращился на своего друга. А Фреддо…

Фреддо выглядел иначе, чем обычно. Вся та же маска безразличия, всё тот же холодный и внимательный взгляд…

Но кулаки были сжаты так, что костяшки были белоснежно белыми.

— Ваша милость, — в голосе гвардейца прорезалось что-то, что днём заставило Джейн испытывать животный страх. — Это наш важный и почитаемый ритуал, и я был бы благодарен, если бы ваш…

— Не соглашайтесь, ваша милость, — хрипло перебил Фреддо. — Прошу вас.

Гвардеец резко вскочил, и по подвалу разнёсся грохот от упавшего стула.

— Покажи руку, — его ноздри яростно раздувались, а на лбу взбухли желваки. — Руку!

— Ты и сам знаешь, что там.

— Руку, я сказа…

— Хватит, — резко бросила Джейн, заставив Рапинаторе поперхнуться. Не дожидаясь его реакции, она повернулась в Фреддо. — Я не знаю, что у тебя на руке.

Телохранитель стыдливо опустил взгляд.

— Ошибка молодости, за которую я давно заплатил.

— За предательство Семьи можно расплатиться только жизнью! — глухо прорычал гвардеец, и Джейн раздражённо обернулась к нему.

— Почему Паззо тогда до сих пор жив?

— Каждый раз, когда меня ставят охранять его покои ночью, я задаю себе тот же вопрос, — прохрипел Рапинаторе, ненавидяще глядя на Фреддо.