Четыре социологических традиции

Социология, подобно другим социальным наукам, обрела свой академический дом, поскольку ее политические и практические темы перекликались с доминировавшей атмосферой либерализма и практическими и популярными интересами разрастающихся университетов. И напротив, антропология, наименее политическая и практическая социальная наука, была не столь успешна, привлекая гораздо меньше сторонников и оставаясь самой небольшой из них. Во многих местах вплоть до 1940-х годов антропология оставалась в рамках социологических факультетов, и даже позже такая ситуация сохранялась в небольших колледжах. Противоположная ситуация имела место в Европе, где антропология располагала политической и интеллектуальной респектабельностью задолго до того, как социология приобрела свою академическую нишу.

Одним из результатов этой ситуации стало то, что социология в Америке стала интересоваться преимущественно «социальными проблемами», а не развитием и проверкой общих теорий. В той мере, в которой теория была необходима для интеллектуального подтверждения исследований, первые американские социологи обращались к популярным доктринам эволюционизма и социальной психологии философских факультетов. Так как психология еще не выделилась в отдельный факультет и еще не была настолько бихевиористской, какой ей предстояло стать, она была превращена в социальную психологию Чарльзом Хортоном Кули, Джорджем Гербертом Мидом, У. И. Томасом и др. Эта дисциплина стала известна как символический интеракционизм. Такой вид социальной психологии получил определенный политический резонанс. Американские психологи были либеральными реформаторами, а не радикалами и не консервативными циниками. Они хотели видеть Америку государством равенства и открытых возможностей. Социальная психология поэтому концентрировалась на индивиде и небольших сообществах и оставляла в стороне неудобные вопросы о более широких структурах стратификации, богатства и власти.

В Британии социология едва проникла в академический мир. Социально и интеллектуально элитарные университеты Оксфорда и Кембриджа не могли принять дисциплину, которую они считали плебейской, лишенной серьезного научного содержания. Британская социология сначала обосновалась в Лондонской школе экономики, основанной фабианским социалистом Сиднеем Веббом, где ей удалось обзавестись кое-каким теоретическим багажом через ассоциацию с антропологией. На основе этих скудных ресурсов сложно было говорить о каком-то ее влиянии до тех пор, пока она не начала приобретать университетские посты в ходе расширения академического притока студентов в 1960–1970-х годах.

Главные теоретические прорывы в социологии были связаны с континентальными университетами. В конце XIX века многие социологически ориентированные философы откликнулись на политические доктрины Герберта Спенсера и Карла Маркса. Некоторые из них развивали спенсеровские биологические аналогии в своих моделях общества как организма (Альберт Шеффле, П. фон Лилиенфельд, Рене Вормс), другие восприняли в свои теории некоторые идеи Маркса (Фердинанд Теннис) или неокантианскую философию социальных форм (Георг Зиммель). Но эти теоретики не смогли обрести серьезной опоры в философии. Их социология была отмечена сомнительной связью с либерализмом и иногда с позитивизмом, то есть с идеей о том, что методы науки могут быть использованы для решения социальных проблем. Этот лозунг использовался реформаторами в Англии и радикалами во Франции, и поэтому он стал анафемой в абсолютистской Германии. Социология исключалась потому, что она происходила из идеологии, чуждой господствующей в Германии политике. Зиммель и Теннис не могли получить должности полного профессора по философии в течение 30 лет. Даже психологи получали этот статус в среднем за 15 лет, а ученые в более традиционных дисциплинах и гораздо раньше.