Четыре Ступени (СИ)

Истерика оказалась полезнее гнева. Дрон очнулся таки от своего тоскливого, враждебного отчуждения. Сработал инстинкт защитника, включились безусловные у Юрки рефлексы сострадания, оказания помощи. Он в два шага пересёк кухню, стал поднимать Светлану, вытирать ей лицо, успокаивать. Поразительное дело, Скворцов, не глядя, шлёпнув бутылку на стол, занялся тем же. Юля осталась на месте. Дрону с Лёхой и вдвоём не хватало пространства. Они мешали друг другу плечами, локтями, коленями. Переглядывались страдающе поверх Светланиной головы. Женские слёзы мужчине всяко трудно сносить. Слёзы боевой подруги, никогда не позволявшей себе распускаться в их обществе, придавили Лёху с Дроном тяжким грузом. Как, скажите на милость, её успокаивать?

Светлана, тронутая их испугом, их растерянностью, их желанием помочь, сама начала успокаиваться, брать себя в руки. Всё ещё икая, прошептала:

- Спасибо, ребята. Я уже ничего… Уже в порядке. Я сейчас, пожалуй, домой поеду.

И сделала попытку выйти с кухни, осторожно выбираясь из рук друзей.

- Куда?! - в один голос заревели возмущённые Лёха и Дрон.

- Я чё, зря полгорода пешком тащился, тяжесть на себе пёр, вроде вокзального носильщика? - продолжил возмущаться Скворцов.

Светлана невольно покосилась на столик с бутылками, на сумку, до конца не разгруженную и стоящую на полу. Ящика полтора тащил Лёха на себе, не меньше.

- Ты у меня, Лёля, круче носильщиков, - пискнула вдруг Юля. - Они тяжести на каталках возят, а ты на себе пёр.

Дрон, Лёха и Светлана, успевшие как-то подзабыть о присутствии Юли, посмотрели на её смятое противоречивыми чувствами лицо, фыркнули и разом захохотали.

Дальше вечер постепенно выправился. Были сняты пальто, надеты тапочки, вымыты руки. Стол украсился подарочными пивными кружками, высокими, тонкого стекла, с золотыми эмблемами Праги. Громадное блюдо под заливную рыбу заполнилось очищенной и разделанной на куски воблой. Юля, не имевшая пристрастия к пиву, но любившая покушать, из другой сумки, поменьше, достала мясные нарезки и покупные, в пластиковых коробочках, салаты. И действительно, как вслух помечтал Скворцов, весь вечер вспоминали светлые студенческие годы, старясь не затрагивать день настоящий. Исключение сделали лишь для Светланы. Ей вдруг потребовалось получить совет о методах борьбы с негативными явлениями в собственном классе. Советов надавали кучу. Но от них у Светланы волосы на голове дыбом встали. И она поспешила переменить тему, поскольку поняла: её дружки-приятели в школе были теми ещё охламонами, может, почище Рябцева.

*

Случается, тебя переполняют, распирают эмоции по поводу замеченных, происходящих рядом фактов, явлений, и самостоятельно справиться с переработкой информации ты не можешь. Раньше Светлана могла. Всю жизнь могла, нося впечатления и мысли в себе, ни на кого не выплёскивая. Теперь - нет. Произошли необратимые изменения. Всеми последними событиями она поделилась. И конечно, с Люлей. После того, как рассказала ей про “Повесть о Павле”, скрывать что-либо от подруги стало невозможно, а иногда нестерпимо.

Люля спокойно выслушала про истерику в доме Дрона, насмешливо среагировала на отчёт о последнем разговоре с Дубовым, пропустила мимо ушей рассуждения Светланы о жизни вообще и жизни подруги в последнее время в частности. И… обиделась. Обиделась, когда дело дошло до посещения Рябцевым Ольги Александровны с Павликом. Рябцева взяли, а её нет. Целый скандал устроила. Подругам надо помогать. Во всяком случае, Люля так считала. Она взялась отловить Рушанку у метро, ибо бывала там дважды в день, утром и вечером.

К ужасу обеих, Люля отловила у метро не только разбитную Рушанку, после летних каникул пошедшую в разнос.. но и вполне нормальную, из благополучной семьи Ирочку Кахаеву, и тихую, скромную, серенькой мышкой существующую Надюшу Игнатову, и ещё кое-кого. Девчонки ревели белугами, просили не говорить родителям, обещали исправиться и врали, врали, врали. Голова распухала от их неумелого вранья. Люля, которая приволокла их прямо к Светлане домой, долго выдержать не смогла, выгнала их взашей, наобещав три мешка ужасов. Но велела остаться Надюше Игнатовой, единственной из девочек, не уронившей ни слезинки, рта не раскрывшей.

Люля и Светлана, обе хорошо знали, что Надюша врать не умеет, да и не любит. Патологически честна. Потому не обещали ей невыполнимого. Но как она попала в ту компанию? Троечница, конечно. Тихая, скромная, приветливая и доброжелательная. Всегда чистенькая, аккуратная. Ухоженная, присмотренная девочка и Рушанкина дурацкая компания. Что у них общего?

- Что общего, спрашиваешь? - взъерепенилась Люля и начала повествовать. По мере изложения ею фактов у Светланы волосы на голове вставали дыбом и штопором закручивались.